– А чего это вдруг ошиблись? – заинтересовался Роман.

– Так он же кузнеца сын. Ему железо всякое интереснее. А выходит, недаром пращур его пластуном-характерником был. Кровь всё одно своё взяла, – с усмешкой пояснил казак.

– Это верно, – вынужден был согласиться Матвей. – Хоть махины всякие делать и с железом возиться мне тоже интересно, а пластунские ухватки не отпускают. Каждое утро с тренировки начинаю. Сколько лет уж.

– И сыновей тому учить станешь? – не унимался Роман.

– Обязательно. Станут они пластунами или нет, это уж как бог даст, а умения эти всё одно лишними не будут. Так что буду учить. А ты чего вдруг о том заговорил? – неожиданно озадачился Матвей.

– Да приметил, как ты того полковника узнал. Не оглянулся, не спросил, а просто нож в руке повернул, и всё. Даже жевать не перестал, – рассмеялся Роман.

– Ну, мне чтобы аппетит испортить, одного полковника маловато будет, – усмехнулся Матвей в ответ. – Да и чего тут пугаться? Не в степи один, а в лагере, среди своих.

– Всё одно, ловко у тебя получилось. Тот полковник ажно растерялся, – продолжал смеяться Роман. – Небось, думал, мы вскочим да во фрунт вытягиваться станем. А он ему – «присаживайтесь, ваше высокоблагородие, в ногах правды нет».

Весь десяток поддержал Романа дружным ржанием, а Матвей, усмехнувшись, только головой покачал, понимая, что мужики так просто сбрасывают нарастающее беспокойство.

В этом лагере они простояли два дня. За это время подошли отряды из других станиц, так что к выходу на торговом поле стояло почти пять сотен бойцов. Несмотря на постоянную настороженность Матвея, никаких особых происшествий в десятке не случилось. Соседи только пристрелили двух конокрадов и выпороли до полусмерти какого-то воришку, пытавшегося залезть в обозную телегу.

Патрулировавшие вокруг лагеря полицейские, глядя на эту экзекуцию, только крякали и головами качали, понимая, что отбить или хоть как-то повлиять на процесс не в состоянии. Получив полумёртвое тело вора, они погрузили его в заранее вызванную телегу и отправили с ближайший лазарет. Глядя, как наказывают вора, Матвей отметил про себя, что ни злости, ни презрения у казаков не было. Они просто делали работу.

Посмел сунуть руку не к своему, получи. А уж выживешь ты после или нет, твоя проблема. Не нужно было лезть, куда не просят. Мысленно подивившись такому открытию, он вернулся к десятку, а через два часа был вызван к подъесаулу. Стремя собрал у своего костра всех командиров и, рассадив их, представил сидевшего рядом с ним казака.

– Знакомьтесь, браты. Подъесаул Гамалий Василий. Теперь это командир сотни. Вторую нашу полусотню вы знаете. Мы с ними горцев гоняли. Так что, слушаться, как батьку родного. Все поняли? – Стремя обвёл собравшихся грозным взглядом.

Казаки дружно кивнули.

– Задача у нас какая? – не удержавшись, с ходу спросил Матвей у нового командира.

– А задача, браты, у нас та ещё, – крякнув, заговорил сотник. – Нужно нам совершить марш и через Баку выйти на Тебриз, а от него ажно до Алеппо дойти.

– Ох ни хрена ж себе крюк?! – охнул Матвей, не сдержав эмоций. – Это ж ажно в Сирии.

– Верно. Там, – удивлённо кивнул сотник. – По всему видать, ты, паря, в школе крепко учился, коль такие вещи на память помнишь.

– В церковной школе первым был, – кивнул Матвей, делая вид, что смущён. – А чего нам там делать придётся? – вернулся он к главному.

– А вот этого я пока и сам не знаю, – вздохнул сотник, которому такое положение вещей явно было не по нутру.

– Ну, Персию мы, пожалуй, пройдём. Там сейчас персы больше друг дружкой заняты, чем еще какой заботой. А в Сирии как? – подумав, задал Матвей следующий вопрос.