Но лампадка эта ничем не напоминала церковную. Скорее, это было что-то вроде крошечного светильника, вылепленного из глины и обожжённого в огне. Висела эта занятная штука на трёх тоненьких цепочках, блестевших так, словно они были сделаны из серебра. Впрочем, зная, кем именно является старик и кому он поклоняется, Матвей бы не удивился, окажись это так.

Сняв папаху, Матвей медленно, скрипя зубами от боли, поклонился и, повесив кубанку на гвоздик у двери, прошёл к указанной лавке. Сняв пояс с оружием, черкеску и рубашку, он всё так же медленно улёгся на лавку и, вздохнув, перевёл взгляд на входную дверь. В проёме, чуть склонив голову набок, стоял старик, внимательно отслеживая каждое его движение.

– Славно, – улыбнулся Святослав, заметив его взгляд. – И почтение проявил, с болью не посчитавшись, и сделал всё, как велено, не торопясь особо. Так и дальше пока держись. Понимаю, что не терпится, а всё одно, надо. Со спиной шутки плохи. Дай-ка, я ещё руками гляну, – закончил старик, быстро подходя к лавке.

Крепкие, мозолистые пальцы старика ловко пробежались вдоль хребта, словно перебирая каждый позвонок в отдельности. От поясницы к плечам. Почему именно так, Матвей понял не сразу. Старик, добравшись до ушибленного места, остановился и принялся нажимать на позвонки с разных сторон. Прислушиваясь к своим ощущениям, Матвей вдруг почувствовал, как от пальцев Святослава ощутимо тянет теплом.

Как будто тонкие нити касались позвонков под кожей изнутри. Удивлённо хмыкнув про себя, парень постарался расслабить мышцы спины, чтобы помочь старику получше понять своё состояние. Что-то едва слышно проворчав, Святослав пробежался пальцами выше, до самого затылка, и, встряхнув руками, скомандовал:

– Полежи ещё. Я притирку принесу.

«Притирку? – про себя переспросил Матвей. – Блин, притирание. Это он так, похоже, мази называет», – сообразил он.

Так и вышло. Минут через пять старик вернулся, неся в руках горшочек, размером примерно с мужской кулак. Сняв с него крышку, Святослав окунул в горшочек кусок овечьей коротко остриженной шкуры и принялся ловко втирать мазь ему в спину.

«Похоже, что-то на травах», – принюхавшись, определил для себя Матвей.

– И травы тут, и молочко пчелиное, и ещё кое-что от них, – в ответ на его мысли пояснил дед. – Для таких ран, да костей сломанных, самое годное средство.

Втерев мазь, он накрыл парня ещё одной овчиной, коротко велев пока лежать. В очередной раз вздохнув, парень устроил руки поудобнее и, прикрыв глаза, попытался сосредоточиться на своих ощущениях. От места ранения по всей грудной клетке и постепенно дальше медленно растекалось какое-то живительное тепло. Отчего хотелось вскочить и широко, от души потянуться. Усилием воли подавив это желание, Матвей невольно пошевелил плечами и вдруг понял, что спина перестала болеть.

Слушая, как старик на кухне гремит какой-то посудой, он пытался понять, как такое вообще может быть и какой точно вред нанесла ему полученная пуля. В том, что пара рёбер были сломаны, он не сомневался. А вот в том, что сместились позвонки, возникало серьёзное сомнение. По всему выходило, что хребет остался невредим. Спасли перевязь из толстой кожи и крепкий мышечный каркас. Ведь прикрывая собой мать, он согнул спину, нависая над ней. А значит, вектор удара пули пришёлся под углом.

Но почему тогда место попадания так болит? Понятно, что сломанные рёбра тоже долго заживают и постоянно ноют, но не до такой же степени. Тем более что про переломы рёбер Матвей знал не понаслышке. Занимаясь всерьёз единоборствами, избежать подобных травм практически невозможно. Это касается и бокса, и рукопашного боя, и многих других видов спорта. Так что ему было с чем сравнивать.