Тиберий стоял на пристани и от волнения продолжал сдирать свои прыщи. Его лицо, обычно приятное на вид, теперь было изуродовано красными пятнами и кровоподтеками. Наконец, с корабля перекинули трап, по которому на берег спустился человек в пурпурном плаще трибуна преторианской когорты в сопровождении нескольких солдат, – на их щитах чернели скорпионы. Тиберий мертвецки побледнел, и ужас, который он испытал давеча на вершине утеса, охватил его с удвоенной силой. В тот миг на человека, который вскоре будет решать судьбы мира, было жалко смотреть. Он дрожал как осиновый лист. Грохот солдатских сапог, словно шаги смерти, заставлял трепетать его сердце. Перед его глазами были красные преторианские щиты, с которых вдруг сорвались скорпионы. Черные скорпионы с огромными клешнями и изогнутыми хвостами, таящими смертоносное жало поползли прямо к его ногам…

Тиберий зажмурился и, когда снова открыл глаза, увидел перед собой рослого преторианского трибуна, который весело смотрел на него:

– Тиберий Нерон! Меня зовут Луций Элий Сеян. Я послан к вам от императора. Великий Кесарь шлет вам привет сердечный и это… – он протянул бледному Тиберию письмо. Дрожащею рукой Тиберий надломил Кесареву печать, развернул свиток и прочел следующее: «Будь здоров, милый Тиберий. Наслышан я от любезной моей Ливии о твоей тоске по Риму и горячем желании повидать родных своих. Помнится, восемь лет назад ты, не вняв моим мольбам, сделал по-своему и удалился на остров, где и ныне пребываешь. Но я не сужу тебя. Ты сам себя вполне наказал. Теперь же срок твоего изгнания подошел к концу. Я посоветовался с Гаем, и мы решили, что ты можешь вернуться в Рим как частное лицо, не отягощенное никакими государственными заботами. Мы с твоей матерью с нетерпением будем ждать твоего возвращения».

– Могу вернуться… Неужели черная полоса в моей жизни закончилась? А вдруг это уловка лицемерного старика, чтобы меня завлечь в Рим? Да нет. К чему такие сложности? Здесь меня убить гораздо проще,– подумал Тиберий и сказал вслух: – Здесь написано, что я могу вернуться в Рим…

– К вашим услугам этот корабль, – сказал преторианец. – Мы завтра выходим в море.

Тиберий исподлобья взглянул на него и вежливо отказался:

– У меня на Родосе остались кое-какие дела. Чтобы их уладить, потребуется еще какое-то время. И вы можете отплыть без меня…

На самом деле, ничто его на острове не держало, а сказал он так потому, что опасался, как бы во время плавания на этом корабле с ним не случилось какого-нибудь несчастья. Вскоре на те деньги, которые ему высылала Ливия, он нанял судно и, прихватив с собой Фрасилла, отправился в Рим.

***

В консульство Элия Ката и Сентия, за шесть дней до мартовских календ 754 года от основания Рима, до Города долетела печальная весть: на Востоке от тяжелого ранения скончался последний наследник Августа – молодой Гай Кесарь.

Вороные кони неторопливо ступали по камням Аппиевой дороги, вдоль которой на обочинах громоздились мрачные склепы, величественные статуи и мраморные гробницы римской знати. Солнце висело над головами унылых всадников. Стояла гробовая тишина. Было слышно, как ветер гуляет среди верхушек зонтичных сосен, и раздается мерное постукиванье конских копыт и звуки шагов четырех рабов-носильщиков. Добрались до очередного мильного столба. Внезапно впереди показалось облако пыли, скрывающее силуэты всадников. Большой конный отряд стремительно приближался.

«Скачут по наши души», – подумал рослый русоволосый юноша по имени Герман, которого все называли Арминием. Это прозвище закрепилось за молодым варваром с тех пор, как он первым взошел на стену армянской крепости и был награжден венком победителя. Он прекрасно говорил на латыни и теперь вдруг поймал себя на мысли, что не знает, как на его родном языке произносится слово «душа». Впрочем, времени на раздумья не было, потому что в этот миг прозвучала команда: «Спешиться!»