– С чего ж это твоя, Артем, любовь неописуема? Ее вполне можно описать.

– Ну, хорошо, сейчас я сделаю себе, так сказать, рекламу, по которой…

– А, точно. Точно! Реклама… Зайка, подожди минуту, – перебила Алина своего парня и вскоре ее голос зазвучал уже далеко, в нескольких метрах от динамика телефона.

– Женька, а можешь мне скинуть задания по рекламе. Ты, кажется, говорила, что у тебя они были?

Женя что-то кратко ответила своей подруге и голос Алины еще удалился настолько, что слова уже стали непонятными.

Артем лично не знал Женю, но наслышан о ее особенностях от Алины. Ну что тут сказать? Одинокая девчонка, воспитанная тираном-наркоманом, выбравшая свой жизненный путь в виде служения Отечеству на научном плацдарме. Имела какие-то непонятные отношения на расстоянии, а сейчас имеет мозги Алине на тему патриотизма, правильных ценностей (а кто их правил, да?) и классового сознания. Короче говоря, ближайший половой партнер в обозримом будущем – том «Капитала» в твердой обложке, потому что так долго трахаться с социализмом может только реальный извращенец.

– Не, ну представляешь, что она чудит? Я ей говорю, мол, Солнце дай мне конспект по учебе, чуть ли ни засосала ее там, а она так толкнет, что у меня искры из глаз! – начала запыхавшаяся Алина.

– Так тебе и надо, отвлекла Сократа от созерцания небесных тел! – рассмеялся Артем.

– Ну серьезно. Весь день все было нормально. Она, кстати, пришла с очередного свинг-пати любителей теоретической теории. Вот. Ее там даже кто-то заметил, похвалил. Потом фильм смотрели. Может быть, знаешь, «Мордор Boy». Обсудили его. Ну я после по своим делам отлучилась, а сейчас вместо Жени какой-то монстр. Да что же могло произойти? – принялась тараторить Алина.

– Да, я смотрел мордобоя. Ну, в смысл я не вдумывался, но музыка прикольная там, я даже на телефон скачал.

– Ночью Женя из красавицы, ей-богу, превращается в чудовище! – заключила Алина.

– Скорее из одного чудовища превращается в другое, ха-ха-ха, – рассмеялся Артем, – кстати, раз уж тебе так страшно с твоей соседкой, то может переедешь ко мне?

– Артем, кажется, мы об этом уже говорили. Давай не будем ничего торопить, хорошо? Я обещаю, что перееду, но чуть позже, – с серьезностью и усталостью начала Алина, – просто если ты будешь при каждом случае об этом упоминать, то я не принесусь к тебе на всех парусах, правда.

– Ну да, ну да. Лучше же жить с подружкой, которая тебя саму же бесит, когда у парня целый дом свободен. Я все понимаю, Алин.

– Артем, если ты хочешь поссориться, мы можем сделать это без проблем. Только я не вижу смысла. Кажется, между нами обсуждалось, что пока я буду жить тут с Женей. Она моя подруга, хоть и бывает странной, но мало кто может меня понять так же, как она. Мы разные, но есть что-то, что нас роднит. Не надо обижаться и ревновать – я провожу с тобой столько времени, сколько могу.

– Ладно, я надеюсь, ты сообщишь как можно скорее, что готова к переезду. Я тебя всегда жду. Надеюсь, завтра к восьми у нас получится встретиться.

– Я рада, что в этот раз ты меня сразу понял. Да, я найду завтра время, чтобы встретиться! Соскучилась! – с облегчением сказала Алина.

– И я соскучился. Мне лучше не отвлекать? Кажется, у тебя там какая-то реклама?

– Да, прямо сейчас смотрю это говно, поэтому лучше чуть позже спишемся, хорошо?

– Да, давай! Люблю тебя!

– И я тебя люблю!

Алина, отложив телефон, принялась внимательно изучать конспекты Жени. Почерк у ее подруги был, конечно, на редкость ужасный, но в целом понятный. А объем информации у подруги был намного больше. Теперь понятно, почему Алину преподаватель уже два раза отправлял назад с незачетом – в Алининой работе не было даже трети того, что нужно было. Точнее – было формально все, но совсем без деталей. А Женя описала все – от точки до точки. Применив материал Жени к своему заданию, девушка принялась переделывать итоговую работу. В целом, получалось очень быстро и даже как-то непривычно легко. Смогла бы так Алина сделать с самого начала? Очевидно, нет. Но сейчас к заданию появился даже какой-то интерес и трудность стала восприниматься как заигрывающий вызов, который не принять было очень трудно.