– Зато зубы у них целые, все на месте, – хихикнула я. – Ну ладно, эстетка, ты оставайся. А я пройдусь, пока силы остались. Если начнется обход, свистни в коммуникатор.

– Заметано! Во всем лесу денег не будет! Засвищу, как твой Разбойник… ну тот, Соловей! Про которого ты мне как-то рассказывала! У лесников шапки ка-ак посрывает! Может и что другое, кто ж его знает… Вдруг у них под штанами что-то да стоящее… Уж раз зубы настолько не впечатляют! Увидишь своего генерала, так сказать, без «прикрытия»…

Я хихикнула и снова выдохнула с большим облегчением. Слава богу, Мера стала, наконец-то, собой. Теперь мы знали, что по моей части – спасение и эвакуация, экстренные обстоятельства. По части Меры же – поддерживать настроение нам обеим, когда все закончилось.

И то хлеб. Мы дополняли друг друга.

Я двинулась к приоткрытой двери палаты. Вышла в коридор – белый, просторный. Медсестры и врачи, что сновали мимо, мне не препятствовали. Я спокойно направилась к выходу. Коридор устремлялся прямо к нему. Здания лесников были простые – прямолинейные, я бы сказала. Я об этом не раз читала в сети, видела фото и фильмы. Так, что приблизительно тут уже ориентировалась.

У входа в больницу дежурили воины. Двое – как и все здоровенные, прямо огромные после подземников и речников. Меня поприветствовали кивками, и я спокойно отправилась в город. Мягкая почва после жестких покрытий повсюду у речников приятно демпфировала шаги. Казалось, земля чуть подталкивает, пружинит и даже помогает идти. Я вновь поразилась, что совершенно забыла это приятное ощущение. Идти по почве, а не по жесткому покрытию.

Я озиралась, с любопытством изучала лесников, хотя видела их не раз все в той же сети, но дистанционно и все-таки не вживую. В отличие от Меры, они вызывали у меня чистый восторг. Веселые, немного несдержанные, более открытые, нежели замкнутые и отчужденные речники, да и подземники, в принципе, тоже. Улыбки на их лицах мелькали куда чаще, чем у моих сограждан. Зубы, и правда, не у всех были белые и ровные. Но меня мало волновал этот факт. Зато лица казались приветливыми, дружелюбными. Здесь, в отличие от подземных и речных городов, обнаружилось много бородатых и усатых. А еще с щетиной и небритых.

Я уже и забыла, что мужчины могут выглядеть так.

Некоторые воины здоровались и кивали, несколько раз мне даже махали руками.

Я смущенно отвечала и двигалась дальше…

Мне нравилась атмосфера лесного поселения…

Шумные разговоры и смех, запахи костра и нектара, приветственные жесты и улыбки – все то, о чем я уже очень давно позабыла. У речников было не принято разговаривать с незнакомцами, тем более, вот так запросто – прямо на улицах. Улыбались у нас без повода крайне редко. Не припомню такого, чтобы хоть раз несколько человек на улице мне улыбнулись. Ну и общались речники всегда очень тихо. Как-то привыкли, что звуки в таком поселении разносятся эхом и поэтому лучше понижать голоса, а еще лучше – говорить совсем шепотом.

В общем, жизнь и жители здешнего города вызывали у меня все большее восхищение.

Правда, дисциплина среди воинов Града была не такой жесткой и четкой, как у Терновой. Я наблюдала ее людей в действии, и на отдыхе, когда подземники приходили к нам в качестве подкрепления. Аналогично и наши, «речные», солдаты казались замороженными и замороченными. Не балагурили и не бродили, как лесники.

Я много слышала, что в подобных войсках все держалось не столько на дисциплине и жесткости, сколько на преданности выдающимся генералам.

Град был легендой, и я ни секунды не сомневалась, что прикажи он – и все бросятся в пекло, не раздумывая и не спрашивая – зачем.