–Искусство, бесспорно, пошло от женщин. Кто первым придумал красить лицо?– заявила Наяда.

–Недоказуемо. Мужчины-фараоны тоже оттеняли глаза. И к тому же ещё древние охотники изображали сцены охоты на стенах пещер.

–Но среди охотников могли быть и женщины…

–Мой покойный муж Вирджиниус ругался, если я даже слегка подкрашивала глаза, а у самого были шлюхи самого низкого пошиба, намалёванные и выкрашенные рыжей хной. Мужчины – непонятные существа, им нравятся раскованные, ярко накрашенные особы, а дома им подавай скованную, стеснительную, бледную особу,– удивлялась неподдающемуся логическому объяснению поведение мужчин Беула.

–Двуличные сволочи,– мрачно поддакнула подруга.

–Ты от меня что-то скрываешь. Раскрой душу – станет легче. Я же тебе рассказала о своём разрыве с Берни.

–Как только папа покинул дом, Норман словно сбесился. Приходит с работы иной раз за полночь…но разве конторы работают до темна?

–Это можно узнать. Дать сторожу презент, тот всё и выложит. Или найми частного сыщика.

–Я боюсь узнать правду…И его опять нет…Что мне делать? Как жить рядом с лжецом, видеть его лицо каждый день…Бессовестные, ничего не выражающие глаза…Я не могу так больше. Развод никто не даст…Что предпринять? И это я гонялась за этим человеком и мечтала заполучить его любой ценой!

–Найди себе любовника.

–Что ты! Мои устои и принципы не позволят мне даже взглянуть на другого мужчину.

–Так в тебе ещё нет огня плотской любви?

–А как скоро он должен был появиться?– покраснев, переспросила Наяда.

–Некоторым это так и не удаётся познать…Успокойся, дорогая, все мужья изменяют своим благоверным. Надо смириться.

Миссис Сэндлер заплакала, уткнувшись в льняную салфетку.

–Глупая, уйми дрожь, уйми неистовое биение сердца, потуши тревогу в глазах: ни один мужчина на Земле не стоит слёз. И уж тем более не стоит реветь из-за Нормана: он ничего не делает, чтобы окружить тебя вниманием, коего ты достойна, он ничего не делает, чтобы исправить свои пороки. Поговори с ним. Пусть прекратит врать и притворяться. Ну, Наяда, ну перестань транжирить нервы, ты к тому же в положении…

Немного успокоившись, миссис Сэндлер, заикаясь, с чувством говорила подруге:

–Любовь коварна. Она манит сказочным блеском, кружит в вихре разноцветных надежд, притягивает красотой…и после ты в тисках, в стальном кольце объятий, вырваться из которых не хочешь, ведь тогда растают миражи мечты. Любовь сама внезапно покинет тебя, и спадёт пелена, а сердце опустеет, и низость, подлость окружающих тебя людей станет заметней, людей, которые потому ещё и существуют, что когда-то придумали себе идеалы честности и подражания героям…живую, потомучто единицы «отщепенцев» следуют велениям совести и порядочности.

После ухода Беулы Наяда дождалась в холле прихода мужа. На часах был час ночи. Сэндлер вошёл покачиваясь.

–Жулики умеют втереться в доверие,– зло, сквозь зубы, процедила жена.

–Да, мы это умеем, высокомерная миссис Фригидность,– уязвил Наяду Норман.

–Все законы приличия писались не для тебя.

–Я не смею отрицать этот факт,– с апломбом, наигранно опустил голову адвокат,– Но моё поведение закономерно: мужчин среднего возраста не удержать дома одним только благонравием, благочестием и посулом секса, запланированного на будущий год.

–Может, мне ещё и посочувствовать тебе?

–Не помешало бы,– нагло кивнул муж и зашагал к лестнице.

–Ах, какая тяжёлая жизнь у мистера Сэндлера: жена-стерва его совсем не любит,– кривлялась Наяда, платя мужу той же монетой.

Мужчина остановился на ступеньке.

Развернулся, и скорее с удивлением, чем с сожалением, переспросил: