Вот и площадка, почти пустая. Несколько собачников курят в углу. Собаки носятся, роют носом и лапами землю, раскисшую и оттаявшую на исхоженной вдоль и поперек площадке. И вдруг они замирают. Поджав хвосты, скулят. Сбиваются в кучку. Какие-то беззащитные становятся. И собачники цепенеют, не шевелятся. Уставились на шоссе, а глаза стеклянные. Сигаретка прилипла к нижней губе одного из них, а он ее не сплевывает. Поворачиваю голову, хочу понять, что их так ошеломило. Гляжу и вижу: на шоссе стоит и озирается ростом много выше самого крупного дога красавец тигр оранжевого цвета. Стоит вроде бы спокойно, недвижно, но усы топорщатся, и хвостом себя по бокам нахлестывает.

Потом вижу несущуюся толпу людей, и себя ощущаю внутри этой толпы. Мы вламываемся, вталкиваемся, втискиваемся в прачечную. Кое-как уплотняемся, захлопываем стеклянную дверь и глядим сквозь нее. Народу набилось много. Улица совсем пустая перед прачечной. Собаки куда-то исчезли. И разговоры:

– Скоро год тигра. Пришел проверить, как здесь и что, ждем ли.

– Ох, поесть он всех людишек-то!

– Да не за людьми он, а за собаками пришел…

– И правильно. Собаки энти экологию нарушают!

Не пойму, чей голос – ненавистника собак или собачника-предателя? Но никто из собачников в защиту друзей четвероногих не вступается. Напротив, еще голос слышу:

– Срут везде, гадят… Лапу под деревом задерет и льёть!..

Озираются все, друг на друга смотрят диковато. На молчащих собачников, как на врагов поглядывают. Или как на жертвы?.. Вдруг Катя Хавроньева на меня пальцем указывает:

– У него собачка, он ее за пазухой прячет! И мне:

– Вы должны, если вы порядочный человек, ее на улицу выбросить. А то вам никто из приличных людей руки не подаст.

А другие:

– Да выбрось ты свою собачонку.

– Давай, мужик, выбрасывай. Пока тебя самого на хрен не вытолкнули вместе с твоей сукой!

Пожимаю плечами:

– Нет у меня собаки.

Не верят. Куртку расстегиваю: проверяйте, мол. А сам думаю: «Какой же я негодяй! Испугался! И хоть не взаправду, а предал дружка своего. Дружка, о котором сердце щемит».

Служащие прачечной заперлись на втором этаже. Столпившиеся внизу люди злее собак. Грязные, небритые, страшные. Глаза нехорошим блеском блестят. Понимаю: если б не страх, что если дверь открыть, то тигр ворвется и резню устроит, давно бы кого-нибудь ему выбросили. Чтоб успокоился. Может, и меня.

– Эй, смотрите! – кричит один с прилипшей к губе сигареткой.

Приникаем к стеклу. По тротуару, не глядя по сторонам, идет простовато одетая женщина в черном драповом пальто и шляпке. На поводке ведет черного ризеншнауцера. Вздох облегчения по прачечной: их тигр сожрет, а нас не тронет. Одна Катя досадует, что не я тигру попался. Прыжок оранжевого зверя. Беззвучный крик женщины. Она падает на землю. В окно видно, с какой легкостью тигр растерзал и тут же слопал огромного ризена. Но хозяйку не тронул, перепрыгнул через нее и исчез. Не смотря друг другу в глаза, покидаем прачечную.

…Наутро в соннике читаю: «Если Вам снится идущий на Вас тигр – значит, Вам будут всячески досаждать Ваши враги». Но «видеть во сне убегающего от Вас тигра – предвещает Вашу победу над врагами». Впрочем, столь же двусмысленно и про собаку: если «мирная», то – «добрый друг«, если «нападающая», то – «лютый враг».

А про встречу усталого, одинокого и беззащитного человека с Катей Хавроньевой – ни слова.