Брови надменно ползут вверх.

— Так гораздо удобнее, спасибо. Не отвлекаю, можешь продолжать молчать.

Мгновение назад я его убить была готова, а сейчас чувствую, как дёргаются уголки губ.

Забавная ситуация.

Ждёт, что я засмущаюсь, или хочет, чтоб я дезертировала с поля боя, оставив ему свою лавку? Да сейчас же! Русские не сдаются.

— Угу. — выдыхаю, улыбаясь и провокационно щурясь.

Слегка отодвигаюсь в сторону и, согнув левую руку в локте, опускаю её на живот соседа. Подпираю голову и, опираясь на весьма твёрдый пресс, задумчиво смотрю перед собой, всячески игнорируя того, кто увидел во мне подушку.

В такой позе, конечно, не очень удобно, но зато очень приятно. Пусть знает, что ему меня не запугать своими выходками.

— И как давно у вас это началось? Конечно же, после нашего развода, да? — голос бывшего пугает до одури.

Я вздрагиваю, резко развернувшись, и подбиваю локтем руку Молотова.

Егор стоит за моей спиной, в жалких метрах от лавки, и его глаза не обещают ничего хорошего, какой бы ответ я ни дала.

Погодите… А я почему вообще должна что-то объяснять?

12. Глава 12

Стараюсь быть реалисткой.

Понимаю, что вот так сразу и не объяснишь наш дуэт с соседом на лавочке, да и, если честно, не горю желанием что бы то ни было объяснять.

Полетевший в мой огород камень, конечно, мало приятен, но ввиду своей абсурдности довольно терпим.

— Ничего не скажешь?

Что я должна сказать? Оправдываться? Напоминать, что это он мне изменял? Вот уж нет.

Я возглавляю шествие к дому, оставив позади себя и бывшего, и соседа. Егор плетётся позади, Молотов чуть дальше Тарасова и, в общем-то, всё бы ничего, если бы навстречу ещё не вышел папа.

— Вы куда пропали?

— Пап, ты двери хоть закрыл? — осматриваю руки отца и, не находя в них ключей, перевожу испуганный взгляд на подъезд. — Постой, а ключи?

— Ой…

Вот мне и ой. Вот и выбилась в лидеры, чтоб меня.

— Пап, ну как так? Давай, через балкон полезу…

Отец выглядывает из-за меня и улыбается:

— Зачем? Вон, Артём идёт. Что он нам не откроет?

Очень хочется верить, что Егор не станет при папе пытаться выяснять со мной отношения. Очень хочется верить, что он вообще не станет этого когда-либо делать.

— У меня есть ключи. — ухмыляется бывший, закопавшись в карманах тёмных джинсов.

Мои брови удивлённо ползут вверх.

С какой такой великой радости у Егора есть ключи от моей квартиры? Он же вроде как оставил мне свою связку ключей, когда собрал манатки и рванул к своей новой пассии.

Хмуро наблюдаю, как в руках Тарасова появляется огромная связка ключей и он шагает к дверям моего подъезда.

Как-то многовато ключиков. Никак от всех своих баб по ключу собрал. Ну, кроме меня. Я ему определённо точно ключей не давала. Не в этом году уж точно.

Как назло, ещё и Молотов успевает дойти до того, как мой бывший открывает для нас дверь.

У соседа явно хорошее настроение, чего не скажешь обо мне. Уголок губ насмешливо приподнят, бейсболка слишком свободно болтается на темноволосой голове, немного съехав вправо, а зелёный, прищуренный глаз озорно мне подмигивает.

Чокнутый какой-то!

Едва сдерживаюсь, чтоб не покрутить пальцем у виска.

Чёрт бы побрал сегодняшний день. Плохое начало отпуска. Плохое!

— Ну вот, а мы переживали. — весело щебечет отец, не замечая повисшего напряжения.

Он первым входит в квартиру, скидывая тапки у дверей, а я замираю в дверях, обернувшись к Егору.

— Ключи от моего дома и квартиры сегодня же оставишь. — шепчу, косясь на возящегося с замком Молотова. — И вообще, не засиживайся. Попрощайся с отцом и… проваливай.

Не хочу слышать ответ и не хочу ничего обсуждать. Просто пусть уходит. Пусть знает, что ему здесь больше не рады.