Благодать!..

Ночью выйду на крыльцо за приготовленной охапкой поленьев, над головой звёздное небо и загадочная луна, белый туман бестелесной ватой стелется по грядкам, а вокруг таинственная тишина и величественный покой…

И соловьиные переливы из ближней рощи…

И кваканье глупых лягушек в соседнем пруде…

Благодать!..

Только ничего этого уже не будет.

За бестолково прожитую жизнь, за грехи мои многочисленные ссудил мне Господь вот такое послушание на мою старость: работать пока силы будут (и работу же подыскал вполне подходящую), работать каждый день, без всяких там выходных и отпусков, а когда сил совсем не останется – помирать в какую-нибудь богадельню… С одной стороны досадно, являясь отцом четверых детей доживать жизнь приблудным цыганом, а с другой… всё могло быть гораздо хуже («ведь заслужил же…»). Так что не мне жаловаться.

………………………………………………………….

С выездом на трассу начинается эта самая работа.

Поток разномастных машин прёт на пределе в сторону Москвы (специфика жизни в большом городе такова, что проснувшись, ты уже кому-то что-то должен, ты уже куда-то опаздываешь…) и тут зевать нельзя: «Не ты, так в тебя», как говорится. Тем более трасса от ночного снегопада очищена плохо, из под колёс впереди идущей фуры комья мокрого снега летят на лобовуху моей «ласточки» (асфальт, видно, чем-то успели с утра полить), а дворники только размазывают его по стеклу, так как незамерзайка, купленная у азербайджанцев на обочине, оказывается, не держит и двадцати из заявленных минус тридцать. Но перед Пушкино скорость потока резко падает, и метров через триста мы встаём в глухую пробку. Эта ежедневная пробка перед Пушкино (следствие бесконечной реконструкции дороги Москва – Холмогоры) – серьёзная причина для меня поменять арендное жильё. Полдома у станции «Правда» я снял в расчёте на то, что скоро моему другу детства Володьке Буракину тоже укажут на дверь (а идти ему совершенно некуда, а у него на руках ещё и кот), то есть снимал я это жильё в расчёте на то, что жить нам там нужно будет втроём с его котом (что сразу было оговорено с хозяйкой), но страсти по его выселению как-то затихли, а мне и платить за два койкоместа (пользуясь только одним) накладно, и ежедневные потери минимум трёх часов рабочего времени в этих пробках (утром в Москву а вечером из Москвы) , и лишние пятьдесят километров каждодневного холостого пробега – всё это ни к чему. Ведь сними я что-нибудь на окраине Москвы – оно и дешевле выйдет, и вышел из дома, сел за руль – и ты уже на работе…

С удовольствием отмечаю, что салон машины к этому времени уже прогрелся, и что бы не нервничать из за стояния в пробке начинаю решать очередную судоку, одним глазом контролируя медленное движение впередиидущего большегруза.

Самый нетерпеливый летит по обочине на своём Гелентвагене, отбрасывая на нас законопослушных хлопья снега, за ним ещё несколько таких же смелых на иномарках попроще. А через километр, на съезде к АЗС, с удовольствием (вот она порода человеческая) отмечаю все эти иномарки, стоящие паровозиком у машины ДПС. Получается – были самые умные, а оказались в дураках. Правда, Гелентвагена среди них нет, видно водитель его или с «ксивой» оказался, или просто успел проскочить.

У Пушкино некоторые съезжают в сторону города, но я-то точно знаю, что через город быстрей не получится и продолжаю тянуться за своей фурой. А где-то через час (для утра в будний день совсем не плохо) мы проползаем эту бесконечную пробку ( я почти «раскатал» свою судоку за это время) и вырываемся на оперативный простор. Все (и я в том числе) рвут вперёд «как ужаленные», в пустой надежде догнать упущенное время, хотя на плохо очищенном и местами накатанном асфальте этого делать не стоило бы… И как доказательство тому через пять минут вижу три машины в левом ряду, стоят прижавшись друг к другу, а их хозяева что-то бурно обсуждают между собой на повышенных тонах («Эти на сегодня уже приехали»).