Из соображений галантности дожидаюсь, пока Алиса закончит ужин.

Позволяю ей держать себя под руку, пока идем к ее машине.

Открыв для нее водительскую дверь, жду.

— Мы могли бы просто кино посмотреть, — не торопится она садиться.

— Я не смотрю кино, — поднимаю воротник своего пальто. — Я предпочитаю театр.

— Ты серьезно? — закатывает глаза. — Что это за причуды?

Я почти улыбаюсь.

— Каждому свое, — говорю, делая пару шагов назад.

— Почему мы ни разу не ходили в театр? — интересуется Алиса.

— Потому что у меня нет на него времени, — отвечаю ей.

— Точно, — фыркает. — Все время забываю, что твое время — деньги.

— Счастливо, — позволяю ей поцеловать себя в щеку на прощание.

Моя машина припаркована почти рядом, поэтому не успеваю замерзнуть, пока иду до нее, не оглядываясь и запуская мотор. Я слишком редко сажусь за руль самостоятельно, чтобы помнить о том, что прогревать машину лучше заблаговременно, а не за тридцать секунд, до того как собираешься в нее сесть.

Рассматривая окна ресторана напротив, наблюдаю за людьми внутри.

Я всегда был наблюдательным. Сейчас вижу, как в желтом свете окон люди перемещаются, но то, что я почти не могу разглядеть помещения в глубине здания — признак того, что с освещением у них лажа. На самом деле я терпеть не могу этот ресторан. Помимо света, в нем еще и вентиляция дерьмовая, а я люблю свежий воздух больше креветок от шефа.

На часах почти девять вечера. Может, у меня омлет был хреново прожаренный, потому что башку заполняют образы, от которых скручивает живот.

Такая же зима, и я держу на руках своего сына. Ему три дня, и он пугающе маленький.

Я счастлив.

— Сука… — закрыв глаза, откидываю голову на подголовник.

Сжимая челюсти, я пытаюсь убить нахуй это давление в груди, но уже знаю, как лучше всего с ним бороться. Просто двинуть кулаком по стене или отправить туда пульт от телека.

Достав из кармана телефон, проваливаюсь в фотографии, на которых моя бывшая жена позирует в компании какой-то блондинки. Локация не указана, но я знаю, что это за место. Это ночной клуб, принадлежащий одному «уважаемому» человеку. У меня есть собственные соцсети, но я редко там появляюсь, ими занимаются пиарщики. Мой пиарщик — один очень старый знакомый, и он прислал мне эти фото почти в тот же момент, когда они были опубликованы.

Когда в салоне машины становится теплее, чем на куске льда, стучу телефоном по колену.

Разминаю шею, хрустя позвонками, и набираю своей бывшей жене сообщение, которое, уверен, вызовет возмущение, но ведь я нихрена не боюсь сложностей.

«В пятницу у меня финал чемпионата по мини-футболу. Администрация против нефтяников. Хочу, чтобы Мишаня посмотрел игру, ты могла бы с ним побыть?» — пишу и тру подбородок в ожидании ответа.

«В пятницу у меня планы. Пусть с ним побудет твой водитель», — получаю в ответ.

— Ни хера, — бормочу, набирая свой аргумент.

«Боря в отпуске. Мне больше некого попросить».

Она молчит.

Положив руку на руль, толкаю рычаг автоматической коробки и выезжаю с парковки, рассчитывая получить ответ к тому времени, как доберусь до дома.

14. Глава 14

Наши дни

Оля

— У папы тоже машина. У него «Мерседес», — презентует Мишаня с заднего сиденья.

— А твой папа не дурак, — тянет Маша, загоняя свой «БМВ» на парковку перед спортивным комплексом.

— Папа очень умный, — сообщает сын.

Как всегда, все, что касается его отца, он воспринимает очень серьезно. С учетом того, что год назад они виделись от силы раз в месяц, такое преображение вызывает кислую мину на моем лице.

— А чем ты увлекаешься? — спрашивает Маша.

— Я? — уточняет он.

— Да, ты, — смотрю на него, повернув назад голову.