С учетом того, что дороги замело, ехать мы будем долго.

Завтракаем, и я скрываю улыбку, глядя на то, как сын держит вилку. Левой рукой. Как и я.

Ботинки у него на липучках, и он обувается самостоятельно, кряхтя в своем пуховике, пока я надеваю куртку и проверяю в кармане брелок от машины.

Через полчаса в цветочном магазине выбираю букет пошикарнее и кладу на заднее сиденье машины. Миша в детском кресле юзает мой личный телефон, терзая какую-то игрушку. Тормоза срабатывают через раз, машину несет на каждом светофоре, поэтому двигаюсь улиткой, что не напрягает. Я давно научился не спешить, даже если опаздываю. Меня в любом случае дождутся. И это касается не только работы, но и всех других сфер жизни. Всех сфер, кроме одной.

Губы кривятся, это улыбка, хотя и дохлая.

Добираемся до дома моих «родственников» в девять пятьдесят.

Паркуюсь рядом с «Ауди» своего шурина, Саши Романова, упираясь капотом в знакомую кованую ограду частного дома.

В последние полгода я здесь не был. И сюда, и домой, к матери, Мишу отвозил мой водитель, но сегодня не собираюсь динамить любимую тещу. Хотя бы потому, что я уже здесь.

— Отстегивайся, — говорю сыну, выходя из машины.

Достаю его из кресла и ставлю на снег. Захватив букет, идем к входной калитке.

Нажимая на звонок, я осознаю все последствия своих действий, но сегодня я заряжен достаточно, чтобы поступать так, как считаю нужным.

Нам открывает тесть.

Вижу, что похудел. У него проблемы с сахаром. Диета.

— У-у-у, — пропускает во двор, с уважением протягивая мне руку. — Вот так люди. Не ждали, — хлопает по плечу.

— Доброе утро, — пожимаю твердую ладонь.

— Привет, дед, — сын просачивается мимо и топает к дому.

— Проходи, — закрывает тот за мной калитку.

Во дворе Саня чистит снег.

— Привет, — здороваемся.

Виделись пару дней назад на пробежке.

— Помочь не хочешь? — опирается руками на черенок лопаты.

Оценив фронт работы, кисло замечаю:

— Не особо.

Смеется, качая головой.

— Вторая лопата в вагончике за домом.

Постучав ногами по коврику, вхожу в дом, в который впервые попал одиннадцать лет назад. Тогда меня встретили без фанфар. Кто такой? Откуда? Какие планы на жизнь? Ответ был один — я хрен с горы и хочу себе вашу дочь. Она вилась вокруг меня. Боялась, что почувствую себя некомфортно.

— Здрасте, — выскальзывает из кухни какая-то возрастная родственница в больших круглых очках.

Женщина прячет от меня глаза. Испаряется.

Пахнет домашней едой. Аппетит просыпается, несмотря на завтрак.

— Добрый день, — отзываюсь.

Впиваюсь глазами в пространство. Прислушиваюсь к голосам, но за детскими криками сложно что-то разобрать.

— Ба! Папа приехал! — семафорит Мишаня, в ботинках залетая на кухню.

— Руслан! — выплывает из кухни теща с ошарашенным видом. — Мы и не ждали! Я не причесанная еще… — взмахивает рукой, трогая свои волосы.

— С днем рождения, — улыбаюсь, протягивая ей букет.

— Ох… — почти краснеет. — Вот это красота… Валя! Найди вазу! — забирает у меня цветы.

На моей щеке запечатлевается поцелуй.

В ответ легонько сжимаю ее плечи.

— Мы тебя не отпустим! — суетится. — Раздевайся, проходи! Коля, возьми у него куртку. Тут такой бедлам, — указывает рукой на забитый одеждой шкаф. — Проходи… не стой… Знала бы, сделала бы для тебя утку! Мы к двум звали гостей, а тут родственники приехали из Бреста. Сестра двоюродная, ты их не знаешь… — сыплет она информацией.

— А где мама? — показывается из кухни сын.

Осматриваясь исподлобья, жду ответ на этот вопрос.

Именинница соображает пару секунд, а потом отмахивается:

— Опаздывает.

Опустившись на корточки, помогаю Мишане снять комбез.

Выскакивает из него, оставаясь в штанах и водолазке, под которой вижу край пижамной майки.