Желание быть такой же, как все, затмевало разум настолько, что я шла на крайности и нередко жертвовала здоровьем ради достижения цели. Я хитрила перед собой. До боли растягивалась на занятиях, чтобы почувствовать себя, почувствовать, что могу придавать себе форму, которую у кого-то увидела.

В попытках стать лучшей версией себя я уставала от самой себя.

Мне требовался отдых, и я сдавалась. Ослабляла хватку, много думала о смирении, но гордость не позволяла долго придаваться унынию… Я шла дальше. Новыми путями и с новыми силами.

Помню, когда я впервые расслабилась, мне стало страшно. Страшно от того, что я могла с собой сделать, если бы однажды, через общение с йогой не поняла, что не помешало бы лучше узнать свою форму, а не гнаться за чужой.

Мы спустились с холма на трассу, и мой шаг приобрёл уверенность. Я начерпала в обувь достаточно воды для того, чтобы это почувствовать. Печально, ведь высушить их с такой дождливой погодой представлялось не совсем возможным.

Вчера вечером стирку пережила одежда, в которой я ходила в Дели. Её влажность за полдня и целую ночь совершенно не изменилась. Ольга проявила изобретательность: вечером, уходя на ужин, мы развесили выстиранную одежду на стулья в комнате и включили вентилятор, встроенный в потолок, на полную мощность. Это помогло вещам высохнуть, но не намного.

С кроссовками вряд ли бы сработала подобная сушка. Даже если можно было бы подвязать их за шнурки на лопасти вентилятора. Я решила подумать обо всем этом позже.

Мы сделали остановку в кафе, где нас ждали Рена с Гюлярой, чтобы попить чай и обсудить дальнейшие действия. Чай с лимоном мне надоел, и я перешла на чёрный с молоком. Привкус специй в нём почти не ощущался, а это был главный критерий выбора.

Часы на телефоне показывали всего полвторого. Поскольку завтра рано утром мы уезжали из Наггара, Азат хотел успеть сводить нас в Мурлидхар10, тысячелетний храм XII века, посвящённый Кришне и его возлюбленной Радхе. Располагался он на несколько метров выше нашей гостиницы. Это был единственный храм Кришны во всей долине Куллу, и Азат называл его просто – Кришна-мандир11.

В первый день мы допускали мысль пойти туда, перед тем как я свалилась бессознательным сном, а мои спутницы записались на массаж. Множество раз мне предлагали посетить хоть одну процедуру, но я категорически отказалась. Ведь нам нужно много двигаться, ходить, взаимодействовать с новым. Вероятность превратиться после массажа, как мне рассказывали, в «другого человека», не привлекала. Не хотелось потерять над своим и так непослушным телом контроль.

Асфальт трассы сменился грунтовой дорогой, уходящей в глубину леса. Я старалась обходить пузырившуюся под ногами грязь, но ноги сползали в тёмные глубокие лужи. Дорога никого не смутила, из-за грязи и дождя трагедии не случилось. Наша группа двигалась вперёд в любых условиях.

Чавкая подошвами, я забралась на покатую обочину, где было чуть суше, но тут же спустилась обратно в грязь – мягкая земля не давала ставить ноги устойчиво. Зачерпнув кроссовкой холодную воду, я потеряла смысл жалеть обувь. В ещё одну лужу подошва соскользнула так резко, что я едва удержалась на ногах. На джинсы полетели брызги, оставляя за собой потёки.

– Угадайте, кто сегодня свинья? – не останавливаясь, я попыталась избавиться от прилипшей к джинсам грязи, но потом решила, что лучше дать ей высохнуть.

– Это ты про переедание манго? – уточнила Ольга, не сбавляя шага.

– Нет, это я про себя и свои джинсы.

– Ты не свинья, ты овечка, – Азат перепрыгнул очередную лужу и пошёл параллельно мне, с другой стороны колеи.