– Вы, Марат, видимо, в силу отсталости просто не способны воспринимать ни дух, ни мысль, которая подается со сцены! Раньше в оперу ходила только аристократия, по большому счету разночинцы могли попасть на галерку, да и то за счастье. Люди ходили с партитурами слушать оперу! – Люба налегла своей большой грудью на стол, почти так, что на нее можно было положить хачапури. – Арии из опер пели как популярные песни.

– Опера – это вообще недоразумение, ну какой мудак вместо того, чтобы сказать: «Принесите мне вина», – вдруг завоет дурным голосом с переливами: «Пииыиыиыинеаеаеаеанесиваите мнеаеиаео вианаиаиаиа», – неожиданно высоким, достаточно противным голоском пропел Марат. (Хочу добавить, что такой переход на фальцет выдает казанских и уфимских уроженцев, причем и мужчин, и женщин. Феномен не изучен, не отвлекаюсь.)

У Марата зазвонил один из четырех выложенных на стол мобильников. Говорил по телефону он всегда резко и отрывисто:

– Да. Да. Да. Я извиняюсь, нужно уезжать, Марик, заплатишь за стол? Всем до свидания, приятно было познакомится.

К столу подошли два автоматчика охраны Марата, он встал и вышел. Невысокого роста, кривоногий, точно монгольский хан. Все это время Саня внимательно изучал меню, ни разу не поднял головы и не сказал ни слова. Готовился, видимо, к изучению торы. Было ощущение, что патологический ужас, генетически передавшийся через погромы, сковал его плотные чресла. Он с облегчением поднял голову, посмотрел вслед Марату и, счастливо оглядев присутствующих оттого, что пронесло, спросил:

– Ну что, еду уже закажем?

Обстановка разрядилась, все зашумели, разговорились, Люба продолжала вещать, Марк болтал с Зуфаром… Того ждала краткосрочная слава и эпизодические роли в сериалах.

После ужина шли по улице под впечатлением от разговоров и вина. Люба с Александром шли впереди.

– Да, – сказал Зуфар, глядя в спину Любы, облаченную в большую, не по размеру норковую шубу. – Да… такие держат вилку в левой руке, а член сразу в двух…

«Интересно, – подумал себе Марк, – ну, тебе виднее, ты же тоже артист…»

В итоге вся компания добрела почему-то до отеля «Тбилиси», что напротив грузинского посольства. Расположились в холле, над головами торжественно нависала гигантская хрустальная люстра. Люба небрежно метнула шубу на стоящее рядом кресло.

– Вы в ГИТИСе преподаете? – спросил Марк, позвякивая кубиками льда в стакане с виски.

– Да, я старший преподаватель кафедры. Факультет музыкального театра. Недавно защитила кандидатскую диссертацию.

– Интересно, какая же тема? – Марк действительно недоумевал. Какие научные изыскания можно провести в области мюзикла. Он тогда не мог и предположить, что так непринужденно можно врать. Как можно было догадаться, что эта дама, такого статусного вида, врет всегда, всем и во всем…

– На тему звукоизвлечения. Зависимость извлекаемой тональности от построения связок.

– Так это же скорее медицинская тема, как ее раскрыть на кафедре вокала, может, вы студентов препарируете?

Люба, кажется, впервые за вечер удостоила Марка взглядом. После этого встала и неожиданно заголосила:

– Зи-и-и-и-и-и-я! – это было неожиданно и так громко, что возмущенно зазвенели висюльки на хрустальной люстре.

– А-о-а-о-а-а-а-а, – продолжала голосить Люба. Все в шоке замерли, это было невыносимо громко. На ресепшен зазвонил телефон. Видимо, у них с люстрой был один настрой.

– Извините, – с грузинским акцентом сказал портье, – жильцы жалуются, спать мешаете… Удовлетворенная произведенным эффектом Люба села в кресло, торжествующе и снисходительно поглядывая на свою компанию. Александр показал Марку глазами: «Понял, блин? Вот так вот…»