Джейсон был в этот вечер по-настоящему голоден, испытывал настоящий львиный аппетит, и с огромным с удовольствием позволил себе съесть все, что поставила перед ним Кэтрин. На десерт он полакомился пудингом, выпил затем чашку чая с молоком, и насытившись вдоволь, отложил салфетку в сторону, и подмигнул с улыбкой Роуз.

– Спасибо, милая, ужин был просто восхитительным, – произнес он, все тем же веселым голосом, нежно поцеловав супругу в румяную щечку, – а сейчас, если ты не возражаешь, мы пойдем с ребятками наверх, и немного пошалим.

– Вот и прекрасно, – ответила Кэтрин, поднявшись следом из-за стола, – буду только рада, что вы побудете сегодня вместе, а я пока приберусь здесь.

Джейсон просто горел в этот вечер неуемным желанием уделить своим детишкам немного больше внимания, чем он мог себе позволить за минувшую неделю. Он жаждал поговорить с ними об их делах, узнать о настроении и пожеланиях перед школой, и компенсировать тем самым недостаток своего общения с ними. В последние дни он был постоянно занят своими делами то на службе, то со своим другом Алексом, и никак не мог выбрать для этого подходящий момент. И вот, этот час, наконец, настал.

Несмотря на то, что ее любимый супруг вернулся домой веселым и жизнерадостным, Кэтрин все же уловила в его глазах какую – то обеспокоенность, какое – то едва заметное волнение. Обладая необыкновенной интуицией, она всем своим женским нутром и бесконечно любящим сердцем чувствовала, что Джейсона мучает, какая – то затаенная проблема, о которой он возможно и хотел бы, но никак не решается рассказать ей.

– Почему же у него такой погасший взгляд, о чем же он так сильно переживает? – думала она, теряясь в догадках. – А может, по службе что – то не ладится?

После того, как он ушел с детьми в их игровую комнату, она твердо решила для себя, что выведает у него эту тайну, но чуть позже, когда они останутся одни в своей спальне. Закончив уборку на кухне, она прибралась по дому, почистила обувь, расставила ее по местам, и заперев все двери дома на ключ, поднялась на второй этаж, откуда доносился звонкий и пронзительный смех Роуз. В комнате у детей стоял настоящий кавардак. Они бегали. Прыгали. Скакали на своем отце верхом. Разбрасывали повсюду одежду, игрушки, открытки, бумажки, и весело хохоча, громко визжали от неописуемого восторга и удовольствия. Даже обычно скучная, медлительная, немногословная и замкнутая в себе Мэри разошлась не на шутку, и держась обеими руками за живот, хохотала громко и заразительно, мечась в прыжках между Джейсоном Рикки и Роуз. Увидев разрушительную и комичную картину, Кэтрин вскинула руки, и застыла в дверях.

– Вы что здесь вытворяете, хулиганы? – вскрикнула она, сквозь смех, – решили устроить здесь последний день Помпеи? От вашего крика скоро весь дом развалится!

Но затем, видя слабую реакцию на свои настойчивые призывы прекратить балаган, она лишь глубоко вздохнула, и стала поднимать с пола разбросанные повсюду вещи.

– Прошу тебя, милая Кэтрин, оставь! Мы сами все уберем потом, – послышался веселый голос Джейсона, который, громко дыша, схватил в охапку девчонок, и стал кружиться с ними словно волчок в центре комнаты. – Давай присоединяйся к нам, и немного подурачимся вместе, а то когда еще у нас найдется для этого время.

Неизвестно, сколько продлился бы этот импровизированный праздник, устроенный главой семьи Коллинзов для детей, если бы не внезапный телефонный звонок Грэга.

– Джейсон, я только что получил результаты расшифровки всех телефонных разговоров Тана со своими хозяевами, – доложил он, спокойным голосом, – И вот, что интересно, во всех его беседах с ними содержится несколько фраз и о тебе, в которых он уверенным тоном сообщает, что работа продвигается успешно, наблюдение за тобой ведется непрерывно, и через пару дней тебя доставят к нему. А в последнем разговоре он коротко докладывает им: «Мы с ним уже договорились! Он у меня! Он уже мой!».