Снимаю рубашку, кроп–топ и надеваю свитер.

Карина на кухне заливает растворимый кофе кипятком.

– Ты куда? – зависает с чайником над кружкой.

– К Ленке! Я на пять сек. Туда–обратно. – надеваю пуховик и залезаю в зимние кроссы. – Иначе меня разорвёт от возмущения!

Показываю ей деньги, что подкинула Любэ́ и кладу их на полку у зеркала.

– Стоп, стоп! – ставит чайник на стол. – Сгоняй за печенéгами! А то кроме дохлого «Сникерса» к чаю ничего не осталось.

– Как? Было же конфет пол пакета?

– Я нервничала, а когда я злюсь, сама знаешь!

– Ладно! Постараюсь не забыть. – с недовольным лицом прячу деньги в карман и выхожу в подъезд.

Не успеваю спуститься на один пролёт, как этажом ниже возникают шевеления. Я машинально приседаю и подглядываю между металлических прутьев за соседской дверью. Ромка выходит в подъезд с какой–то девчонкой. Никогда её не видела. Я всех симпатичных нашего посёлка знаю в лицо и даже поимённо. Мониторю конкуренток.

Ромашка в своих трико и надел, наконец, футболку.

Фу! Как противно слюнями обмениваются, причмокивая.

Он поднял взгляд наверх.

Санта Клеопатра!

Машинально отклоняюсь назад, прикрываю рот рукой.

– Я тебе наберу, завтра–послезавтра! – говорит ей тихо.

Ага, жди… наберёт, как же!

Расходитесь, мне идти надо и ноги затекают!

Стук каблуков отдаляется. Ушла.

Слышу запах сигаретного дыма. Аккуратно подглядываю. Ромка дует кольца в потолок и косится в мою сторону.

Отстраняюсь.

Что делать?

Идти домой или ждать, когда докурит?

Жду. Сижу на корточках, стараюсь не дышать, иначе чихну и всё пропало. В носу свербит.

«Их вилль! Их вилль!» – неожиданно «Рамштайн» разрывает мой телефон.

Ленка, зараза! Всегда не вовремя.

Это фиаско!

Слышу покашливание.

Нет, это провал!

Ладно. Без паники. Если позориться, то до конца и с гордо поднятой головой.

Главное, снова на него с лестницы не свалиться. Как будто так и надо, делаю вид, что была здесь давно и просто ждала звонка из Италии.

– Мáрко, бонджорно! – восклицаю с итальянским акцентом.

Я поднимаюсь и неторопливо спускаюсь по ступенькам, стараюсь на него не смотреть.

– Си, соно а каза! Е ту? Аха–ха… (Да, я дома! А ты?)

Мило смеюсь, будто по ту сторону трубки Марко делает мне комплимент.

Ромка хмурит широкие брови, делает вид, что знает итальянский. А я смотрю пристально в его синие глаза и улыбаюсь мнимому собеседнику.

От волнения мой словарный запас итальянского внезапно заканчивается.

Вот, как отрезало, ничего не помню! Надо импровизировать.

Ноги трясутся. Я не упаду!

Несу какую–то аллалу на псевдо итальянском, эмоционально жестикулируя. Я же итальянка, а они так и разговаривают!

 Благо осталось пара ступенек.

– Прошутто, джелато, эмоционе! (Ветчина, мороженое, эмоционально). Бенвенуто колаборанти аль маре! (Непереводимый набор слов)

Покашливая, вхожу в облако дыма. Ромка тушит окурок о внутреннюю сторону перил и, пропуская меня, бросает равнодушный взгляд.

Сверлю своим высокомерно:

– Си, грацие, Марко! Чао! (Да, спасибо, Марко! Пока) – и специально вскидывая руку, касаюсь его спины.

Захожу за поворот и слышу, как хлопает дверь и поворачивается замок.

Фух!

Останавливаюсь под пролётом, чтобы успокоить себя и ноги. Руки тоже трясутся от волнения и сердце бешено стучит. Хорошо, что надела кроссы.

Ленка ржёт в телефоне. Представляю, как она катается по полу от моей актёрской игры, которая точно тянет на Оскар.

Еле сдерживаюсь, чтобы самой не засмеяться.

Не здесь! Ромка может услышать за стеной. Выбегаю на свежий воздух.

Так я ещё не позорилась!

***

Ленка почти час не может успокоиться. Она уже третий раз отжимает тряпку и снова кидает еë в ведро в попытках справиться со смехом.