Поэтому во втором намёке узнаваем, именно, друг, ведь во многих сонетах к возлюбленной (35,57,58) поэт отводит себе другую роль – «раба», «слуги».

В этом состоит противоречие с предыдущей чередой сонетов 56—61, а значит, произошла смена адресата.

Если бы сонет состоял из одного замка, то не было бы сомнений, что и адресат сонета – молодой друг поэта. Но как быть с основным содержанием сонета? Зачем сообщать другу, что всё хорошее, что будет сказано про него, не самом деле к нему не относится? Или – относится к некому «сборному» персонажу из мудрости поэта и красоты друга? Но даже тогда, зачем знать другу, что поэт всё равно думает при этом только о себе, а друга использует как прикрытие своих недостатков? Ведь и у друга могут быть свои умственные достоинства, а ему в этом заранее отказывают.

«Противоречия» основной части сонета перевешивают намёки его финала. Подобным образом Шекспир не мог обращаться к другу, ведь это значило намеренно его обидеть. Так он мог говорить только с тем, в ком уверен на 100% – с самим собой, но говорить, действительно, о своём друге, обращаясь в замке сонета к себе самому в лице друга – «славлю я тебя в себе», благо тема сонета – «эгоизм» поэта.

Как мы увидим далее, вся эта череда сонетов 62—68 состоит из философских сонетов, подводящих некий итог, содержащих обобщения. А так как делать окончательный вывод об адресате мы будем по совокупности всей информации этой череды, то далее станет понятно, что оставить сонет 62 вне череды сонетов 62—68 невозможно – он строго лежит в русле философских обобщающих сонетов и имеет того же главного персонажа – друга поэта.

В сонете отсутствует обращение к адресату.

Упоминание персонажа в третьем лице (his) однозначно определяет его, как молодого мужчину. По намёкам становится ясно, что этот персонаж – друг поэта. Поэт называет персонажа «моей любовью – my love», что мы встречали во многих сонетах, посвящённых другу. Как правильно воспринимать «любовь» Шекспира к мужчине, он сам уже давал разъяснения в сонетах 20, 39 и 42 – ничего кроме дружбы под этим не подразумевается.

Но действующее и адресное лицо сонета – сам поэт, обобщающий то, что ранее он уже говорил другу, обращаясь к нему (например, сонеты 18, 55).

Но адресат – поэт является на самом деле адресатом условным.

Ведь очевидно, что поэт пишет подобные философские стихи не себе самому, а некоему очень понятливому читателю, тому, кто сможет понять стих не хуже самого поэта. В идеале это – читатель, во всём идентичный поэту, в чувствах, в мыслях, в принципах, в понимании прекрасного и безобразного. Этот читатель – «отражение» поэта в другом теле. Но бывает ли такой читатель в реальности? Очевидно, что нет.

Поэтому и можно говорить, что все философские стихи пишутся «себе самому», подразумевая в этом условность такого адресата стихов. И не на это ли намекает Шекспир в предыдущем сонете 62, характеризуя свой «эгоизм»?