Сергей не мог осознать до конца, что натворил. В его голове царила пустота, от которой веяло первобытным страхом. В этот момент позади раздался звук приближающейся сирены, которая завыла так громко, что буквально резала воздух. Площадь двора осветила вспышка фар, а затем клаксон полицейской машины оглушительно пронзил тишину. Ребята, которые стояли вокруг Сергея, в мгновение ока бросились кто куда, оставив его одного среди теней и пустоты.

Не успев сообразить, что делает, Сергей снова нажал на спусковой крючок. Пистолет выстрелил ещё раз. Один из убегающих вскрикнул, падая на асфальт, его тело тяжело ударилось об землю. Этот звук, глухой и окончательный, заставил Сергея содрогнуться. Пистолет выпал у него из рук и, звеня, упал на землю.

Не было времени думать, анализировать – он просто сорвался с места и бросился бежать.

Сергей бежал без цели, не разбирая дороги. Асфальт стелился перед ним серым ковром, облитым мягким светом редких уличных фонарей, а город словно замер в молчании, позволяя ему раствориться в тенях. Холодный ночной воздух резал лёгкие, но он не останавливался, слыша только тяжёлое биение сердца и невыносимый гул крови в ушах.

Наконец, его шаги привели его к огромной, пустой ночной парковке торгового центра. Прожектора, едва освещающие гладкую бетонную поверхность, казались одинокими маяками, бессильными разогнать тьму вокруг. В этом обширном, пустынном пространстве Сергей рухнул на колени, его тело содрогнулось, словно вся тяжесть последних минут обрушилась на него разом. Он закрыл лицо руками, чувствуя, как сдерживаемый страх и невыносимая боль прорвались наружу.

Он кричал, выплёскивая отчаяние в пустоту. Крик рвался из его груди так, будто там, внутри, находилось нечто, что нужно было вырвать силой, избавиться от всего ужаса, накопившегося в душе. Его пальцы впивались в волосы, и он чувствовал, как острые кончики ногтей царапают кожу, но боль едва касалась его разума. Руки дергались, рвали волосы, сжигали голову, но эта физическая боль тонула в пучине внутреннего страха, который словно ядовитый туман заполнил его изнутри.

Земля под ним казалась зыбкой, и он падал всё глубже в свою агонию. Слёзы стекали по его лицу, будто вода, смывающая последние остатки надежды. Слова, рвущиеся из его рта, терялись в холодной тишине пустой парковки. Казалось, что его никто не слышит, что он окончательно потерян в этом огромном, бесчувственном мире.

Внезапно он услышал шаги.

Сергей вздрогнул и замер, подняв голову. Два силуэта медленно приближались к нему, сквозь туман его сознания прорезались фигуры в форме. Росгвардейцы двигались спокойно, но уверенно, их лица были холодны и суровы, а взгляды насторожены, словно они точно знали, кто перед ними.

– Документы, – произнёс один из них, даже не пытаясь скрыть раздражения. Голос звучал, как ледяной поток, разбивающий его отчаяние на кристаллы страха.

Сергей пытался что-то сказать, но слова застревали в горле. Все мысли казались туманом, сквозь который не пробивались ни оправдания, ни объяснения. Он едва мог дышать, его грудь сдавило, как будто там застряла вся боль последних минут.

– Я… – он попытался поднять руки, но перед глазами потемнело, мир вокруг поплыл, и он с ужасом понял, что тело его перестало слушаться.

Мгновение – и резкий удар сапогом в челюсть прервал его неудачную попытку заговорить. Всё внутри обожгло от боли, зубы с хрустом сомкнулись, и он почувствовал медный привкус крови на языке. От удара его отбросило назад, и он вжался в холодный, мокрый асфальт, не понимая, что произошло.

Голова звенела, как колокол, мысли разлетелись, и он видел только темнеющее небо, усыпанное яркими, но безразличными звёздами. Его тело дрожало, и разум, словно не в силах выдержать этот ужас, плавно погружался в сладкую темноту. Последнее, что он слышал, были приглушённые голоса росгвардейцев, обсуждавших, как поступить с этим безумцем, и холодные слова, эхом отдававшиеся в его ушах: