– Сиди дома. Как что узнаю, позвоню.

– А папе? – крикнула дочь вслед убегающей матери, – Папе сообщить?

– Не нужно его волновать раньше времени, – распорядилась Тома, выскакивая из квартиры, – ты же знаешь у него больное сердце.

Через пол часа она была в больнице. В приемном отделении было тихо. Вечер вступил в свои права и активного движения в помещении не наблюдалось.

– Здравствуйте, – прошептала Тома, подходя к стойке регистратора, – мне позвонили из полиции и сообщили, что мой сын находится у Вас. Где мне его можно найти?

Грузная женщина, сидящая перед ней, взяла большую амбарную книгу и начала ее листать.

– Когда поступил ваш сын? – спросила она строгим голосом.

– Сссегодня, – пискнула Тома.

– Время?

– Два часа назад был еще дома.

– Значит, недавно, – сказала она и открыла последнюю страницу.

– Фамилия! Имя! Отчество? – спросила она строго и Тома судорожно сглотнула.

«Таких женщин бы на плац», – подумала она и одернула себя.

Какие глупые мысли лезут ей в голову в тот момент, когда ее мальчик находится между жизнью и смертью.

– Чья? Моя? – пискнула Тома, уставившись на «гренадершу».

– Зачем ваша? Сына!

– Жданов Антон Валерьевич.

– 5 этаж, лифт направо, – сообщила женщина и показала ей рукой направление ее движения, – и бахилы оденьте.

Антон неподвижно лежал на одной из кроватей, а вокруг него вились какие-то трубочки. Сын находился без сознания или просто спал. Немного бледный, с перебинтованной головой и ногой, он выглядел таким беспомощным, но слава-богу не настолько умирающим, каким она себе его представляла, пока ехала в больницу. А значит, как сказал полицейский, будет жить.

Вслед за Томой вошла миловидная девушка, чуть младше ее двадцати трехлетней Милки. В следующем году дочь заканчивала университет и собиралась переехать от них в квартиру бабушки и дедушки, которых они похоронили пару лет назад. Но не суть.

Девушка подошла к ее сыну и проследив за жидкостью, бегущей по капельнице, повернулась к ней.

– Что с ним? – стараясь не шуметь спросила у нее Тамара.

– Тупая травма головы и рваная рана голени, – беспристрастно ответила ей девушка, как-бы давая понять, что ничего страшного в этом нет.

– Это опасно? – снова пискнула Тома.

– Теперь уже нет. Он потерял много крови, но его вовремя успели доставить в больницу. Теперь, все будет хорошо.

– Можно мне поговорить с лечащим врачом?

– Конечно. Вы пока посидите тут. Доктор появится минут через тридцать. Я вас позову.

Тамара уселась на стул напротив сына и положила руку ему на ладонь. Она была горячей. У Антона поднялась температура. Женщина вспомнила сколько бессонных ночей она провела у его кровати в детстве и всхлипнула. Сейчас дела обстояли гораздо серьезнее.

Тома сидела у кровати и вспоминала их совместную жизнь. Первое знакомство с малышом, усыновление, борьба с собственными чувствами, взросление. Что только не было за эти семнадцать лет. Конечно, она научилась любить своего сына. Немного не так, как хотелось бы, но научилась. Она переживала за его взлеты и падения, радовалась его победам и огорчалась неудачам. Она воспитывала в нем характер, учила не бояться трудностей и не позорить честь отцовского мундира. Она делала все, чтобы он не испытывал чувства одиночества и не знал, что он приемный сын. И, кажется, у нее это получилось.

– Женщина, – услышала Тома голос миловидной девушки, – доктор вас ждет.

Тамара встала и в последний раз взглянув на сына, вышла из палаты.

Лечащим доктором ее сына оказался моложавый подвижный мужчина, лет пятидесяти. Он успокоил Тамару, объяснив, как будет проходить лечение и какие последствия ждут ее ребенка, после чего женщина расслабилась.