Брусчатка цветущего сквера выходила к полотну широкой набережной, откуда через прозрачную стену парапета можно было наблюдать привычные Ролану зеркала чистых фасадов бескрайнего белого города случившейся утопии, где каждый мог найти себе место. На противоположной стороне от обрыва расположился целый квартал невысоких домов, вдохновленный образами азиатских городов эпохи создания единого интернета, как древнего прообраза совершенного ноополя. Одно время назад Ролан бессонными ночами часто любил гулять здесь, находя все новые и новые неоновые вывески различных увеселительных заведений: уличных кафе, шумных баров, кинотеатров с афишами фильмов старого мира и роскошных ресторанов, где персонал состоял целиком из людей, находивших в этой работе удовольствие. К этому часу отсюда уже понемногу начинали выходить постоянные посетители, чтобы разойтись по своим домам, сделав перерыв после длительного празднества. Яркие огни горизонтальных вывесок с переливающимися иероглифами на древнем японском языке, которым когда-то Сарджерт овладел в совершенстве за один вечер, и неоновый глянец старомодных электрических гирлянд между крышами домов красочного бульвара в особенности выделялись среди стерильной чистоты зеркал и мрамора белого города.

– Свое бессмертие можно проводить и подобным образом. Полагаю, когда мне наскучить преподавание, я вернусь сюда еще на пару десятков лет, – размышлял иронично Ролан и сделал несколько шагов в сторону, чтобы следом оказаться на длинной платформе, куда всего через тридцать секунд прибыл скоростной поезд, лишенный колес.

Полупрозрачные стеклянные стены набережной, окаймляющие гранит платформы под ногами героя, погасли последовательно от верха до основания, бесследно исчезнув, словно бы они были лишь спроецированным изображением. Бесшумно отворились двери множества пустых вагонов, похожих на сказочные хрустальные кареты, хотя в остальном облик сверкающего состава во многом напоминал поезда старого мира, лишь только черный обелиск на месте кабины, что создал зону пониженного давления перед машиной, выдавал в нем современность золотого века. Небывалого расцвета цивилизации, что уже не завершиться никогда и не смениться новым средневековьем.

Множество уровней огромного утопического мегаполиса были связаны сетью магнитных дорог, образовывая сложнейшие и подчас немыслимые транспортные системы лишь только для того, чтобы горожане тратили всего порядка двадцати минут на поездку от одной границы города до другой. Им не приходилось составлять маршрут в этом безумном лабиринте, ведь всякий раз за них это делал великий алгоритм.

Фигура Сарджерта в форменном кителе теперь была видна за широкими иллюминаторами одного из пустых вагонов, он уселся громоздком кресле, отказавшись от услуг роботизированного лакея, предложившего ему напитки и закуски, словно бы пассажир должен был находиться на борту футуристического суда более четверти часа.

Всего за несколько мгновений до отправления состава на магнитной подушке внимание Ролана привлекла пара посетителей одного из ресторанов на краю исторического квартала. «Должно быть, они устроились в углу пусто веранды, чтобы сбежать от постороннего шума», – подумал мысленно герой, с интересом старца наблюдая за сценой. Приятный мужчина с юношеской внешностью и девушка с прядями черных волос в легком платье под строгим пиджаком устроились за столиком, перед ними в ожидании приказов стоял неподвижно андроид в элегантном официантском наряде. Оба о чем-то оживленно разговаривали, перебивая неуклюжее для обоих молчание, и время от времени застенчиво переглядывались друг с другом, словно опасаясь одним неловким действием прервать незримую связь между ними, от чего Ролан сразу определил, что они переживали свою юность впервые. Большие глаза мальчишки под кудрями светлых волос сверкали от восторга только от той мысли, что в эту минуту он может смотреть на очаровательную собеседницу столько, сколько пожелает его сердце, а оно даже и не думало завершать это прекрасное полное чистой влюбленности мгновенье. Загадочная девушка в университетском пиджаке была обращена к Сарджерту спиной, поэтому тот из-за стекла широкого иллюминатора вагона попросту не мог увидеть черт ее лица, восхитившись лишь черными прядями волос.