Узкий (по современным меркам) проспект был зажат с обеих сторон гранитным тротуаром, нагло втиснутым между проезжей частью и историческими фасадами двух, трёх этажных зданий (так же как сейчас) служивших их владельцам как коммерческой, так и жилой недвижимостью. Редкие, отравленные выхлопом и реагентом деревца как измученные дальним переходом в острог заключенные, сиротливо опирались на чернеющие урны городского хозяйства, явно сочетаясь с их цветом и видом ковки, цветом и ковкой собственных оградок.

Проспект скоро упирался в чугунный мост через реку Номь. Река как нагретая жаркими южными лучами змея, остывая, порывисто струилась, унося к скорому слиянию широкие, тёмные омуты подсвеченные новыми светодиодными фонарями с пустынной, окутанной ранним туманом набережной.

В след за исчезнувшим в этом мороке «фиакром», Казанцев побежал мерным, спортивным шагом, совершая последовательные движения, во время которых ноги бегуна как бы летят над поверхностью. Такой стиль назывался – джоггингом. Этот стиль в беге отличается медленный темпом и специальной техникой, отточенной Казанцевым в ежедневных тренировках. При такой технике ноги и весь корпус находятся в достаточно расслабленном положении, а упругий толчок от поверхности отсутствует. Со стороны казалось, что упругое, спортивное тело атлета без каких либо колебаний относительно поверхности, бесшумно скользит вдоль по Няшинскому проспекту в предрассветной дымке, слегка колышущегося пространства.

С первых же мгновений, запущенного ритуала, Казанцев ощутил неимоверный прилив энергии, хлынувшей в него как электрический ток в новейший, модный гаджет, преобразованный трансформатором из переменного в поступательный. Он ощутил себя древнегреческим полубогом, возвращающегося после совершенных подвигов в Олимпийский пантеон, как равный к равным. Казанцев летел, не касаясь земли к дальней вершине, к горизонту, прочь от серости, однообразности, посредственности…

Конец первой главы.

***

Как часто человек, как существо мыслящее, оценивает себя? Свои ожидания, возможности, способности. Есть ли шкала измерения собственных возможностей? Как корректно оценить величину собственного творческого, мысленного потенциала, сколь высоко наше мнение о самих себе?

Раз за разом, при общении с близкими, друзьями или совершенно не знакомыми людьми, замечаю такие высказывания: «Так и я смогу» или «Нарочно не придумаешь», «А что здесь сложного». Оценивая действия других, мы часто принижаем степень усилий, мастерство и необычность исполнения, совершенство и красоту произведений.

Многочисленные институты, призванные к изучению культурного наследия, убеждают нас, в том, что способность к творчеству ни есть нечто непостижимое, потрясающе непревзойдённое, или, если взглянуть глазами человека верующего, чудотворное, божественное.

В своих трудах «мудрейшие мужи» от современной науки объясняют нам, что:

– Мышление творцов неуёмно в едином стремлении – использовать окружающую нас природу как сырьё, как источник знаний, замечать и изучать свою жизнь и жизнь других людей, повсюду находя образцы для познания и неутомимо комбинируя полученные результаты, творить.

Любой человеческий труд включает в себя моменты творчества, будь то работа хирурга, строителя или учёного, но статуса «Гения», «Мастера» с большой буквы «М» удостоены лишь единицы из нас. Творцов достигших вершин всеобщего признания часто отмечают эпитетами – «Божественный», «Гениальный», «Чудесный» выделяя их из общей массы людей.

«Мы говорим о гениальности только там, где действия крупного интеллекта нам особенно приятны и где мы не склонны чувствовать зависть, поощряя культ „Гения“» Фридрих Ницше.