Краткая повесть прекрасного эльфа подняла в душе Макса необъяснимую грусть, которая сдавила стальной хваткой его горло. Ему было жаль, что такие прекрасные создания должны были оставить Родину для людей, которые, в свою очередь, постепенно забывали о благодетелях. Однако, долго предаваться грусти Максу не позволили, и слово вновь взяла женщина, от слез которой уже не осталось и следа, и она все так же печально и добро улыбалась человеку.

– Теперь мы стали историей, и поселились здесь, где она дремлет, перекатываясь у подножий скал, лаская наш слух рокотом тысячелетий и нежа наш взор безграничной синевой. Сама Вселенная здесь спит, словно младенец в люльке, и мы храним тот сон, напевая ей нежную колыбельную. Ты познал красоту нашего мира, ты узрел его неведомые чудеса, но у всего этого есть цель, – женщина замолчала, сделавшись строгой, она взглянула своими полными лунного света глазами прямо в глаза человека, словно прочитав этим взглядом в душе его всю жизнь. – Все это мы показали тебе, чтобы ты нес нашу красоту в свой мир, нес туда память о нас. Постарайся сделать свой дом чуть лучше, чем он есть сейчас.

Последние слова женщины потонули во все нарастающей мелодии, которая оттесняла собой и чудный простор, и фигуры в белом, которые потонули в синем мареве. Синева же захлестнула и прекрасные белые древа, и дивные скалы. Вот уже и она сама взорвалась множеством красок, которые сложились в грубые черты потолка. Макс с разочарованием вздохнул, открывая полностью глаза – все это оказалось лишь только сном. Но почему-то в носу сохранился дивный запах древнего леса, и в ушах все еще звучали прекрасные, неземные голоса. Но все же, что такое сон? Лишь причудливая фантазия нашего мира? Или путешествие по бесконечным вселенным, удивительным мирам, куда наша бренная оболочка не в силах проникнуть? Так размышлял Макс, когда опустил взгляд и увидел на прикроватной тумбочке венок из цветов неземной красоты, которые источали удивительный, неясный аромат, то ли незнакомый, то ли давным-давно забытый.

От удара воздушной волны старые деревья покачнулись и заскрипели, словно недовольно переговариваясь о том, что их сон потревожили. Затем вздрогнула земля, и вверх взметнулись клубы пыли – Дракон уселся на обломок скалы, торчащий посреди поляны в Темном лесу. Могучий ящер сложил крылья вдоль туловища и вытянул шею, греясь в солнечных лучах – благо, что эта поляна была одним из немногих мест в лесу, куда они проникали.

– Снова ты шумишь, – раздался вдруг тихий голос над ухом дракона, и пушистый комок бесшумно спикировал ему на плечо, устроившись в тени огромной головы.

Птица, должная спать в это время суток – Сова – явно была недовольна громким появлением дракона и теперь, прищурившись, выказывала это недовольство, вперив взгляд ярких желтых глаз в собеседника.

– Сколько можно тебе говорить – приходи ночью, – снова раздался совиный голос над ухом нежащегося в солнечных лучах ящера, – днем тебе здесь не рады.

– Мне? Не рады? – недоверчиво спросил Дракон, повернув голову так, чтобы видеть Сову. – Я ведь и обидеться могу за такое, – добавил ящер и демонстративно отвернулся от собеседника, по всей видимости, решив привести угрозу в исполнение немедленно. Птица издала растерянный клекот, не ожидав такого поворота событий, а затем перелетела на ветку, торчащую прямо перед носом Дракона, несколько заискивающе заглядывая в глаз, по размеру сопоставимый с ней самой.

– Ладно, выкладывай: зачем пришел? – нарушила молчание Сова, расправляя крылья, будто потянувшись после сна.