– Я и сама не понимаю, что со мной происходит! – воскликнула Роза, гневно втыкая вилку в листья салата.

После того, как выжатые словно пара лимонов Рафаэль и Олив вывели угрюмую дочь из кабинета директора, прошло не меньше часа, прежде чем тема о поджоге экзамена всплыла вновь. Целый час ледяного молчания, в течение которого Роза несколько раз пыталась оправдаться перед родителями, и каждый раз безрезультатно. В тишине был приготовлен обед, поставлены на стол приборы, и только тогда Рафаэль наконец поинтересовался у дочери, какая такая муха ее все-таки укусила.

– Нашу Розу теперь можно держать в доме вместо розетки, – с довольной улыбкой прошипел Ранди Джону и оба покатились со смеху.

– Ну ладно, хватит! – Олив бросила грозный взгляд на ребят и те притихли, после чего она вновь взглянула на дочь. – Нам действительно важно это знать, как ты не понимаешь? Это очень серьезно!

– Но я ведь уже все вам рассказала! – Роза гневно перекинула волну рыжих волос через плечо и скрестила руки на груди.

– Ты в этом уверена? Ты действительно уверена в том, что сказала нам абсолютно все? Неужели ты думаешь, что мы поверим этой истории про статику и выгоревшие пряди?

Олив пыталась говорить спокойно, но при этом так размахивала вилкой, что на Джона то и дело сыпались кусочки жаренного картофеля, и он недовольно заерзал.

– Да, уверена, – упрямо буркнула Роза, не меняя позы.

– Роза, – Рафаэль подал знак жене, и та, перестав осыпать сына кусочками обеда, с жуткой скоростью принялась поедать варенную картошку. – Войди и в наше положение. Что мы должны думать? Допустим, ты не хотела идти на этот экзамен – это еще можно хоть как-то понять – но зачем же сжигать экзаменационные листы?

– В Розу вселился призрак нашей прабабушки Анны! – карие глаза Ранди округлились в притворном ужасе. – Таинственной и скрытной… Велевшей возложить на свой гроб букет лилий!

– Подожди, Ранделл… В общем так, Роза, – Рафаэль переглянулся с женой, и та кивнула, – мы с Олив приняли решение… Сама понимаешь, мы не можем оставить все случившееся без внимания.

– Папа, я не могу обходиться без интернета! – воскликнула в ужасе Роза, и Джон скорчил страдальческую мину. – У меня там все задания!

– Страдания улучшают душу, – на весь стол прошипел Ранди.

Олив с окаменевшим лицом склонилась над своей тарелкой, а Рафаэль тихо сказал:

– Ранделл, еще одно слово, и ты отправишься в дальнее плавание в свою комнату, до конца дня. К тебе это тоже относится, Джон.

Братья прикусили языки, и он добавил, обращаясь теперь к Розе:

– Прошу тебя, расскажи. Не угрожать же тебе наказанием, в самом деле!

Роза недоверчиво глянула на отца.

– Так… – медленно протянула она. – Неужели мы опустимся до шантажа?

Рафаэль заерзал на стуле, и принялся громко и многозначительно пыхтеть.

– А у меня есть выбор? – вдруг воскликнул он, так что его дочь подскочила, а жена вновь невольно запустила куском картофеля в сына. – Моя дочь еще неделю назад была самой примерной девочкой в мире, а теперь я даже и не знаю, что и думать! Выкрашиваешь волосы в белый цвет, сжигаешь экзамены, ничего не ешь… Мне продолжать?

– Так это, кажется, все… – неуверенно пробормотала Роза.

Ее родители обменялись многозначительными, мрачными взглядами, а Ранди с Джоном, округлив глаза, даже как-то сразу присмирели.

– Так я и знал, – весомо произнес Рафаэль.

Роза вздохнула и устало закрыла лицо ладонью.

– Не красила я волосы… – донесся из под пальцев ее унылый голос. – Я же вам это уже сто раз говорила.

– А что же с ними тогда?

Шлепнув руки на стол, Роза посмотрела на родителей. На какой-то миг она даже почувствовала себя виноватой, такими обеспокоенными выглядели и Рафаэль, и Олив. Но вряд ли они успокоятся, если она расскажет им все – то «все», что ей самой было известно, разумеется. Эта правда прозвучит куда менее реалистично чем история с безаммиачными красками для волос или мрачная повесть про статику на уроке физкультуры.