К удивлению, зал ответил редкими хлопками.
«Совершила ошибку, но какую? Или собралось мало приверженцев незабвенного Лавра Корнилова, много монархистов?»
Следовало исправить оплошность. Надежда попросила у аккомпаниатора семиструнную, сыграла вступительный аккорд и запела походный марш Виленского военного училища – стихи к маршу сочинил тот же великий князь Константин Константинович Романов, одно время инспектор этого привилегированного учебного заведения:
И вновь публика отозвалась довольно жидкими хлопками…
«Куда подевался энтузиазм беженцев? Забыли о боях, походах, погибших товарищах, знаменах? Не желают вспоминать прошлое, где было больше поражений, нежели побед?».
Поразмыслив, пришла к выводу, что напрасно исполнила песню на слова близкого родственника царя – в зале мало поборников российского престола, молящихся за упокой венценосной семьи Романовых.
«Позабыла на свою беду, что нынче не девятнадцатый год, когда расстрел царской семьи считался общероссийской трагедией, ныне думают по-иному, считают виновными в разжигании гражданской войны именно Романовых во главе с безвольным, мягкотелым царем. Куда улетучилось патриотическое чувство, о котором Великий князь сказал: «Все блага позабыть и жизнь отдать свою»?..»
Утром заказала у портье свежие русские газеты и опечалилась: пресса не заметила приезда и выступления русской знаменитости. Лишь в одной газете был сдержанный отклик на концерт.
«Странно и дико: на вокзал пришло много репортеров, а написала лишь одна газета, которую таковой назвать сложно – четыре маленькие странички заполняли рекламы мебели, нижнего белья, американской жевательной резинки! Любой некролог занимает больше места, чем сообщение о концерте. Рецензии нужны не мне для удовлетворения тщеславия, а зрителям будущих концертов…»
Газета ни словом не упомянула о патриотическом репертуаре, умении исполнительницы держаться на сцене, проникновенном пении, донесении до слушателей всех нюансов романсов. Когда Надежда пожаловалась мужу на невнимание берлинской прессы, Скоблин постарался успокоить:
– Напрасно расстроилась. Центр русской культуры не здесь, а у нас в Париже, где Дягилев организовывает «Русские сезоны», осели Стравинский, Анна Павлова, Коровин, Глазунов, Марк Шагал, Бенуа. А какая плеяда русских литераторов выбрала местожительством не Берлин, а Париж? Бунин и Аверченко, Мережковский со своей Тэффи, Арцыбашев и Зайцев, Цветаева и Куприн! Это не считая представителей высшего света. Ко многим из вышеназванных журналисты отчего-то относятся с пренебрежением. Так что ты не одна пострадала от невнимания. Что говорить о Берлине, если в славянских Праге, Варне порой также не замечают приезд русских знаменитостей?
Плевицкая согласно кивала и строила планы мести берлинским газетчикам.
«Погодите, господа критики, еще узнаете, что собой представляет Плевицкая! Будете рыдать от моих песен! Коль очерствели душой, лишены чувства прекрасного, черт с вами, пою не для шелкоперов, а для россиян, чья оценка мне дороже статей!..»
После накрытого дождевыми тучами Берлина Рига встретила редким в начале осени в Прибалтике солнцем.
Поезд опоздал, местные журналисты разошлись, не дождавшись певицы. Еще больше Надежду и Скоблина расстроил распорядитель концертов – из-за его нерасторопности произошла накладка: вместо запланированного на завтра выступление должно состояться сегодня, мало того – через пару часов.