Она обвела взглядом гостиную и пожалела, что не удалось уничтожить в тайнике документы, которые доказывали многолетнее и успешное сотрудничество с разведкой СССР Скоблина и Плевицкой. Хотелось верить, что компрометирующих бумаг в доме уже нет, по приказу резидента НКВД в Париже документы своевременно забрали, они не будут фигурировать на предстоящем суде.

Уже в автомобиле, не отрывая взгляда от проносящихся за окном полей с перелесками, спросила:

– Судя по вопросам, которые задавали, считаете мужа предателем белого движения, банальным похитителем, а меня большевистской шпионкой?

Машле подтвердил и добавил, что все говорит за то, что два русских генерала похищены или убиты по приказу из Москвы, это произошло не без участия мужа певицы.

– Господа Кутепов и Миллер стали главными врагами чекистов, и те избавились от них руками вашего мужа.

– Это домысел, поклеп на честнейшего человека. Суду потребуются факты, а их, как понимаю, нет.

– Факты будут, притом такие, что не сможете опровергнуть, – пообещал следователь.

Факты участия Скоблина и Плевицкой в похищении (или устранении) двух начальников РОВС искали не только в занимаемом Скоблиным и его женой номере отеля, на вилле, но и с санкции прокурора республики в так называемом в Париже «Русском доме» – клубе советского посольства, где с некоторых пор заседала комиссия по возвращению русских эмигрантов на Родину. «Русский дом» не имел дипломатической неприкосновенности, и во время обыска изъяли документы, проливающие свет на весьма странную деятельность комиссии, в частности, оплату услуг осведомителей, сведения о военном прошлом беженцев, их политической благонадежности и прочем. О связях Скоблина и Плевицкой с советской разведкой, их контактах с сотрудниками посольства, консульства ничего не было.

С опозданием провели криминалистическую экспертизу принадлежащей Плевицкой Библии на русском языке: на некоторых страницах отыскали следы химического состава, каким пользуются для тайной переписки.

«Жаль, позволил арестованной уничтожить пометки…» – посетовал следователь и, когда поведал Плевицкой о выводе криминалистов, услышал:

– Библию приобрела в книжной лавочке. Книга была подержанной, отметки могли принадлежать прежнему хозяину.

– При вашем высоком достатке и потрепанная книга?

– Искала Библию на русском, как увидела, купила не раздумывая.

У следователя возникли сомнения в выводе криминалистов – те могли принять за шифр простые карандашные пометки. Еще Машле отметил завидные крепкие нервы подследственной: «Воля сильная, мадам не откажешь и в железной логике. Но вряд ли будет долго упорствовать: спесь сойдет, выдержка изменит. Начнет путаться в показаниях и поймет, что проиграла. Подтолкну к чистосердечному признанию».

Он понимал, что имеет дело с сильным противником, но тем дороже победа.

На какое-то время следователь оставил Плевицкую в покое и переключился на расследование странного груза, который, минуя таможню, подняли на борт «Марии Ульяновой». Узнать, что было в ящике, стало возможным после прибытии парохода во Францию.

– Что погрузили на борт? Ящик был довольно большого размера, более полутора метров, почти в человеческий рост, – спросили капитана судна, и получили исчерпывающий ответ:

– В ящике увезли первоклассную, высоко ценимую женщинами французскую косметику. Приобретали оптом по заказу депутатов Ленсовета для подарков работницам-ударницам. Груз отмечен в судовом журнале.

– Пошлина заплачена?

– Конечно, в торговом представительстве имеется квитанция.

– Отчего излишне поспешно, не завершив разгрузку, покинули Францию?