– Я отвезу тебя до дома, – предложил Лёха.

Из всех участников группы только у него была машина, дряхлый «Форд-Фокус». Обычно он довозил всех до метро.

– Ладно, – кивнул Дэн, – зайду пока к дяде Боре.

Дядя Боря лежал на диванчике и смотрел футбол на экране крошечного телевизора. В комнате пахло бражкой и заношенной одеждой.

– Кто играет? – спросил Дэн. Он не любил футбол, но поддержать разговор о нем мог. Частенько это помогало в делах.

– Нарезку с чемпионатов Европы смотрю.

– Понятно.

– Ну как ты? – спросил дядя Боря. – Лучше?

Дэн кивнул.

– Вот деньги, – он достал бумажник и отсчитал несколько купюр.

– До дома доберешься?

– Лёха довезет.

– Ну, давай тогда!

Дэн вышел в коридор. Контраст между стильным убранством студии и другими помещениями бывшего автозавода «Москвич» был так велик, что Дэн каждый раз поражался, хоть и бывал здесь дважды в неделю уже больше трех лет. Облупленная краска на стенах, разбитые полы, клочьями свисающая с потолка побелка вперемешку с паутиной – это любого повергнет в шок. Сколько еще в Москве таких заброшенных мест под защитой сонных охранников в пыльных конторках? И не сосчитать.

Дэн всегда старался уйти отсюда как можно скорее, но сегодня в его шаге не было обычной упругости. Казалось, прошла вечность, прежде чем он спустился на первый этаж. Солнце с трудом просачивалось сквозь мутные витрины. Дэн прошел через вертушку, не глядя на охранника, и вышел из проходной. Дверь за ним захлопнулась с таким грохотом, что спугнула стайку голубей, копошившихся на лысом газоне.

А на улице цвела весна. Главное, что нужно помнить про это время года, – не стоит злиться на временные неудобства. Надо лишь пережить пару переходных недель, пока сходит снег, обнажая всю накопившуюся грязь, пока все течет мутными реками по улицам, капает с балконов, чавкает под ногами и когда не хочется думать, по какой дряни ты только что прошел.

Машина была припаркована прямо у крыльца завода, при этом бампер завис над первыми двумя ступеньками. Мотор «форда» бодро почихивал, салон был полон музыкантами, и это наводило на мысли о гастрольном туре.

Дэн подошел к водительской двери и только хотел постучаться в окно, чтобы попросить открыть багажник, как Лёха выскочил из машины и вырвал из рук гитарный кофр.

– Ты садись, я сам…

– Значит, нужно грохнуться в обморок, чтобы к тебе проявили уважение как к старшему товарищу? – с казал Дэн, садясь на любезно оставленное для него переднее место. – Я это запомню.

Сквозь запах пота и бензина в салоне пробивался нежный аромат духов. Неожиданно свежий и отчетливо знакомый, он тут же исчез, словно и не было. Или Дэну только показалось?

Он откинул голову на подголовник. Хлопнула крышка багажника, ввалился Лёха и обратился к сидящим сзади:

– В салоне не курить, на борту раненый.

Машина взревела, резво сдав назад, прокатилась широкой дугой по парковке и рванула к Волгоградскому проспекту.

До метро домчались меньше чем за минуту. Андрюху и Саню сзади синхронно мотало, как бобслеистов на трассе. Лёха был дерзким, но не очень уверенным водителем. Дэну все время хотелось топнуть по несуществующим тормозам, а руки сами собой искали, за что зацепиться.

– Здесь останови! – крикнул Андрюха.

Лёха вырулил на обочину, не доезжая до входа в метро. «Форд» на холостых оборотах ревел, как ракета на старте, приборная доска мелко дрожала. Музыканты быстро вытащили вещи из багажника. Наклейки на большом черном кейсе с бас-гитарой красноречиво говорили, что хозяин – любитель тяжелого рока. Саня и сам выглядел устрашающе. Тем более удивительным показался контраст его внешности с кроткой улыбкой, когда он помахал на прощанье рукой и зашагал к метро. При каждом его шаге, огромном, словно он переступал через пропасть, кейс наклонялся вниз и возвращался назад, как маятник, едва не соприкасаясь с асфальтом. Андрюха катил за собой тележку с тарелками и барабаном в черном пыльном чехле, колеса весело скрипели.