– Пить хочешь? – спросила Крис, когда он ее отпустил.

– Давай, – Дэн жадно припал к бутылочке с водой.

Они посидели минут пятнадцать, лениво переговариваясь. Дэн немного побродил по коридору, чтобы размять ноги. После этого они прождали еще четверть часа. Потом в кабинет, оживленно переговариваясь, зашли два молодых врача. Один под два метра ростом и лысый, другой коротконогий, с аккуратной бородкой и со стетоскопом на груди. Вернулся Саша.

– Ну как вы? – спросил он, наклонившись с заговорщическим выражением на лице. – Заждались, небось?

– Что-то не так?

Крис внимательно посмотрела на Дэна, потом на Сашу. Кажется, и до нее стало доходить. Проблема.

– Вас скоро вызовут, – Саша оглянулся, словно ждал кого-то и спросил Крис: – Зайдешь с ним?

– А надо?

– Сама смотри, – он пожал плечами. – Я бы на твоем месте пошел. Поддержать, так сказать, друга.

– А что, есть повод?

Он махнул рукой:

– Ничего смертельного. Немного еще подождите, – Саша хлопнул Дэна по плечу и исчез в кабинете.

Через несколько минут в коридоре раздался кашель и пронзительное сморкание. С противоположной стороны коридора появился бородатый дед в длинном белом халате и медицинской шапочке. Шаркая лакированными туфлями с узкими носами, он шел по коридору с недовольным видом. Кто-то из сидящих в очереди прошептал: «Академик Петров!»

Это был эталонный академик. Именно так их описывают в книжках и показывают в кино. Дэн не удивился, когда тот, кашлянув напоследок, зашел в их кабинет.

– Черт, Крис! У меня, кажется, какая-то аномальная херня в голове. Смотри, они слетаются, как мухи сама знаешь на что.

У Крис задрожали губы.

– Эй, ты чего?

Крис зажмурилась и помотала головой. По щекам покатились слезы, оставляя две полоски угольного цвета.

– Он же сказал, ничего смертельного.

Дэн всегда терялся, когда Крис плакала. И сейчас не нашел лучшего, чем пошутить:

– Крис, врачи просто увидели на снимке, чем на самом деле у меня забита голова. Секс, наркотики и рок-н-ролл!

Крис фыркнула от смеха и вытерла слезы.

– Я просто представила, что тебя не будет рядом, и мне стало грустно, – заикаясь, сказала она и прерывисто вздохнула.

– Никуда я не денусь, дурочка.

Дэну было приятно, что она беспокоится. Но паника уже накрыла его с головой. Дураку понятно, что с ним что-то не так, раз столько врачей пришли посмотреть на снимок. Он пытался уговорить себя, что это простое совпадение. Может быть, у них по расписанию в это время производственное совещание. Но Дэн знал, дело в нем.

– Ну, что тут у вас? – с просил академик пронзительным дребезжащим голосом. Он был не в духе. Жевал губы и стучал пальцами по столу. Руки его были прекрасны, насколько прекрасными могут быть руки мужчины-хирурга. Длинные узловатые пальцы, ладонь как саперная лопатка. Лицо его тоже могло быть по-своему красивым, если бы не нос. Огромный и пористый, как губка, он делал все остальное незначительным и малоинтересным. Глубоко посаженные глаза и узкий рот, как у грустной цирковой обезьянки. Но самое печальное – подбородок академика (такие еще называют безвольными) почти отсутствовал. Отчасти этот недостаток, впрочем, компенсировался жиденькой бородой. И вообще, академик казался противным типом.

Но те, кто знал его ближе, ценили академика за ум и огромный опыт в области нейрохирургии. Стоило пообщаться с ним пару дней, и становилось понятно, что брюзжащий старик – лишь маска. За долгие годы работы и руководства он привык отпугивать ею дураков.

– Вот, – Александр Алексеевич передал ему снимок.

Академик взял его кончиками пальцев, глянул мельком и бросил на стол. Обвел всех взглядом и спросил: