- Праздник с доставкой на дом. С возвращением! – объявил Олекса, делая шаг ко всей толпе.

2. 2.1

***

Если бы его не начали тормошить за плечо, наверное, он бы и не понял, что в комнате не один. В наушниках ни звонка в дверь не слышал, ни нервного поворота ключа в замке, ни злых окриков с порога. А в плечо вцепилась, так сразу все ясно. Явилась, не запылилась. Теребить.

И теперь, вблизи, ее возмущенный голос глухо, но все же пробивался сквозь музыку и звуки игры, в которую он играл.

- Да если в квартиру воры влезут, ты и то слышать в своих ушах не будешь! Заходи кто хочет, бери что нравится! Это вообще что такое?! Всегда одно и то же!

- Во-во, - буркнул Морис Назарович Шамрай, нехотя стащил наушники, предварительно поставив игру на паузу, и равнодушно глянул на мать. – Чё надо-то?

- Что надо? Мне что надо? Лето, каникулы, тебя от монитора не оторвать! – воскликнула Аня и в сердцах бросила сумку на стоявший за спиной диван. – Хоть бы на улицу вышел, Морис! Нас в твоем возрасте домой было не загнать. Там клубника полным ходом.

- Типа я ее ем, - пожал плечами сын.

- Да ты ничего, кроме всякой дряни магазинной, не ешь.

И это была чистая правда, но стоит отметить, что вовсе не по вине самого Мориса, а скорее потому, что его матери вечно не было дома. То она в пансионате, где ныне трудится заместителем директора, то строит из себя великого благотворителя, добывая что-то для его школы, то «у нее нет ни сил, ни настроения». Полуфабрикаты быстрее и надежнее. Но возражать в их маленькой семье было не особенно принято, потому что тогда она обязательно начнет рассказывать, как жизнь положила на то, чтобы у Мориса все было, потому что сына ей приходится тянуть в одиночку, а от него ни капли благодарности не дождешься. Непопулярной была так же и мысль о том, что отец им неслабо помогает финансово и они никогда ни в чем не нуждались, потому как матери это оскорбительно слышать.

Впрочем, несмотря на ворчание, Морис хорошо понимал, что ругаться прямо сейчас на него она не настроена. Скорее ворчит по привычке. А вот глаза ее сверкали отнюдь не раздраженно, а скорее в возбуждении, что она и подтвердила, немедленно заявив:

- Ладно, черт с ним. Я сейчас ехала из пансионата через универмаг, чай закончился. Так мне Валя сказала, что сегодня у них на парковке стояла машина твоего папаши. Он тебе не звонил, ничего не говорил, что собирается приехать?

- Не-а, - все так же равнодушно отозвался Морис, - оно мне надо? Собирается он там или не собирается.

- Вообще-то ты его сын. И, вполне возможно, будущий наследник Шамраев. Пора начинать интересоваться жизнью отца, - поджала губы Аня. – Позвони-ка ему сам, вот что.

- Прям щас? – состроил он кислую мину, понимая, что если уж матери приспичило, то она не успокоится, пока не сделает так, как она хочет.

- Да, прям щас. Пригласи к нам на ужин. Вы с Нового года не виделись, между прочим. И то он только заехал подарок отдать и сразу умотал.

«К своим шлюхам, наверное», - вертелось у нее на языке, но кое-как она промолчала. Как промолчала и о том, что едва ли не каждый приезд Назара сопровождался ее бесконечными жалобами на поведение сына, а заканчивался обвинениями, что это он-де виноват, ведь мальчик растет без отца. Потому Морис, откровенно говоря, терпеть не мог, когда его родители оказывались на одной территории. И, в принципе, ничего не испытывая к горе-папаше, не особенно хотел его лишний раз видеть дома, а к нему домой мать его еще никогда одного не отпускала, да он и не стремился. Самым сильным его желанием было, чтобы от него просто все наконец отстали.