– Добрый день, – судья прищурился. Заглянув с улицы, прожариваемой ярким солнцем в полутёмную укрытую листвой беседку, он ничего не мог разглядеть. Он шагнул внутрь и чуть в сторону – пропустить больше света в проём входа. Пригляделся. Малыш, не поднимая глаз на мужчину, тяжело вздохнул.

– А, – узнал Малыша судья, – книголюб. Линда, я хотел бы с тобой поговорить. Наедине. – И вышел из беседки.

– Ничего не бойся, – Линда пошла вслед за отцом.

Малыш был по-настоящему расстроен. Нет, он не боялся. Он не хотел, чтобы Линда узнала, что он вор. Раньше его это ничуть не беспокоило, ведь большинство его знакомых занимались тем же, и не считали это недостойным (кроме Конрада, пожалуй). И занимался он этим не ради удовольствия, а только по необходимости. Он никогда не стеснялся этого раньше, и никогда не жаловался на жизнь и судьбу. Богатых всегда считал жадными удачливыми бездельниками, от которых не убудет, у них и так жизнь словно мёд. «Что изменилось?! Что сделала с ним эта девчонка из богатой семьи, которая не знала ни голода, ни горя. Ах, нет, – её мама! Да всё равно. Её жизнь никогда не сравнится с моей. Мне вовсе не нравится так жить, у меня выбора нет!» – и понял – он врёт сам себе.

Примером был Конрад. Да Конрад никогда бы не опустился до кражи, может, только если бы это был вопрос жизни и смерти, да и то не его собственной. Малыш вдруг понял, что Конрад часто говорил об этом, о чести, о совести, да только Малыш его не понимал или не хотел понимать. И вот расплата – сейчас судья расскажет дочери о том, что он вор, как его пороли, что ему грозит, и она прогонит его. Не это страшно, пусть прогонит. Отчего-то страшно, что Линда о нём будет плохо думать.

Линда вернулась и с интересом посмотрела на Малыша.

– Почему ты не сказала, что твой отец городской судья? – Малыш решил пойти в атаку, чтобы скрыть свою досаду.

– Ты не спрашивал. И какая разница?!

– Есть разница!!!

– Да в чём же?! Разве мы плохо провели время? Тебе было здесь плохо? Разве не ты говорил полчаса назад, что хотел бы прийти ко мне в гости ещё раз? – в глазах Линды заблестели слезы. – Ко мне и так никто не ходит.

– Прости, Линда, – Малыш смутился и отвёл глаза, – я просто растерялся. Ты тут не виновата, ты мне очень понравилась. – Сказал и только потом, поняв, что он сказал, густо покраснел. Помолчал и добавил, – мне лучше уйти.

– Откуда ты знаешь моего папу?

– Разве он не рассказал?

– Нет. Он только спросил, где мы познакомились. Я сказала, что на улице. Это ведь правда мы познакомились на улице возле того дома. А он просил быть поосторожней в выборе друзей. На что я ответила, что всегда осторожна, и сама решаю, кто может быть моим другом.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что назвала меня своим другом, но ты же понимаешь, где, такой как я, мог познакомиться с твоим отцом.

– Догадываюсь.

– Это тебя не беспокоит?

– Меня это расстраивает. – Помолчали.

– Ответь, только честно, почему ты не позвала полицию или отца, когда увидела меня в том доме?

– Честно? – переспросила Линда, Малыш кивнул. – Честно, здесь очень скучно. Я почти всё время провожу одна. Читаю, больше нечем заняться. Даже на прогулки, отец меня одну не отпускает. Или с ним, или с охраной из полисменов. А охрана не может сопровождать меня каждый день. Увидев тебя в том доме, мне стало очень любопытно, что ты там делаешь. Приключение. Ты понимаешь?

Малыш вновь кивнул, и задал новый вопрос.

– Тогда почему ты не спросила меня об этом? Ну, о том, что я там делал?

– Ну, – Линда говорила медленно, словно через силу. – Сначала я хотела спросить. Потом я боялась обидеть тебя, боялась, что ты сразу уйдёшь. А потом я поняла, что мне почти всё равно, что ты там делал. Захочешь, расскажешь сам.