Начну издалека. Из очень далекого, но вполне юмористического.

Римская империя. Германская граница. Стоит вышка, в которой сидят двое легионеров – один совсем молодой, а второй опытный ветеран. А неподалеку от вышки – германский кабак. Из кабака – пьяный ор, вопли, крики, грохот, шум драки. Этот гвалт постоянно набирает обороты, и наконец из дверей выплескивается здоровенная толпа германцев. Все здоровенные, звероподобные, лохматые, с жуткими рожами, в медвежьих шкурах…

И вся толпа накидывается на вышку. Шатают за столбы, швыряют камни, орут, несчастная вышка ходит ходуном… Но через некоторое время им это надоедает и они сваливают куда-то восвояси.

Старый ветеран спрашивает молодого:

– Что, страшно было?

Молодой, бледный, как мел, с трясущимися руками, заикаясь отвечает:

– Конечно, страшно!

– Это ты еще их мужиков не видел…

Намек, думаю, понятен.

Самое интересное, что вот живут, к примеру, какие-нибудь японцы. Смотрят на своих японок, и они им – лучше некуда! Красавицы! Им Клавдий Шифферов не нужно от слова совсем. Как и немцам этих чио-чио-санок. Если только совсем от безрыбья.

Потом говорят: в каждую эпоху – свой идеал красоты! Сначала пышные мадамы Рубенса, потом синекожие задохлики темных веков, потом с длинными шеями, а следом с упругими ягодицами.

А еще, я видела в фильме "Властелин колец", не помню какая часть, так там гномам нравились гномихи, хотя у них страшные лица и вообще борода! У женщин, повторяю, борода! Не только у мужа ее, гнома. Но она, гномиха, ему (гному) все равно нравится. Любофф.

Или вот у жука из Дюймовочки (помните?) сначала были чувства, а потом прошли. Потому что у нее даже есть талия, но нет усиков! (Круж-ж-жите меня, круж-ж-жите!). А раз все считают ее некрасивой, то она и ему стала некрасивая!

Вывод.

Никакой красоты не существует.

Красота – это то, что мы красотой считаем. Мы сами считаем, да еще и общество навязывает какой-то модный стереотип. Будет мода на одноглазых и уши набекрень, так все станут ЭТО считать красивым. Станут модными лысые женщины с бородавками на носу – все будут сходить с ума по ним. Главное, настойчиво и хором говорить, что ЭТО красиво.

И не говорите, что я вас не предупреждала.

Читала новую книгу Юрия Полякова "Совдетство" и затормозила в одном месте. Мальчик называет соседний двор "жидовским" (его многие так называют), а родители возмущаются. Потому что так говорить неприлично. Потому что слово "жид" имеет негативный (ругательный!) смысл. В качестве прилагательного и, особенно, существительного.

Я, собственно, почему встрепенулась.

Мне тоже в детстве не разрешали говорить это слово. Именно с таким же посылом. Шепотом и со страшным выражением лица. Как будто это слово нецензурное.

Представляете мое ощущение, когда став немного постарше, я наткнулась в библиотеке на произведения автора Андре Жида? Между прочим, вполне французского писателя с итальянскими корнями. Нобелевского лауреата!

Как я жалела бедного именитого прозаика! Кто бы знал. Угораздило же иметь такую фамилию.

На самом деле, в слове "жид" не было совершенно ничего дурного почти до конца 18 века. А ругательный подтекст слово приобрело в связи с поднявшейся волной антисемитизма. Хотя многие евреи очень долго возмущались, что они стали "евреи". Кричали: "Мы – жиды!". Время и религиозная нетерпимость это поправили.

Решила поинтересоваться, с каких именно пор жиды в нашем государстве стали евреями. И обнаружила совершенно чудесную историю.

Все случилось в 1787 году при посещении императрицей Екатериной II города Шклов во время поездки на юг. По протекции князя Потёмкина ею был принят Иошуа Цейтлин с прошением от шкловских иудеев о прекращении употребления в официальных документах, якобы, унизительного для них слова «жиды». Екатерина дала согласие на это, предписав использовать в официальных бумагах Российской империи только слово «евреи».