– Что еще за… – щеколда скрипнула и на пороге, наконец, показалась женщина, – …компания, – договорила она, уставившись на мальчонку.

Наступила короткая пауза, которую Деян перевел на то, чтобы изучить наружность хозяйки. Женщине этой было не меньше тридцати, но и, наверняка, не больше сорока лет. Прошли те годы, когда она могла называться стройной, отсюда следует звать ее тощей. Простое холщовое платье сидело на ней, как на скелете, и пошито было без всякого вкуса и абы как. Открытые волосы ее были темными редкими и нездоровыми, как и все лицо. Глаза ее, совершенно невыразительные, смотрели с каким-то презрением или даже страхом. Но это в обычное время. В описываемый же момент, женщина была сильно заспанна, и глаза ее не выражали ничего кроме уныния и хронической усталости. Менее значимые элементы лица, такие как щеки и губы были типичными для человека, который редко или плохо питается. В целом можно сказать, что когда-то эта женщина могла носить на себе признаки красоты, но теперь, больше не от возраста, а, скорее, от образа жизни она создавала впечатление исключительно отталкивающее. Эту догадку, например, подтверждало лицо Игоря, который глядел на нее, как на умирающую лошадь, которой единственно как можно было помочь, это добить ее. Но, справедливости ради, Игорь тут стоял не один. Рядом с ним был мальчишка и тоже глядел в лицо женщине. И он-то, как раз, никакого отвращения не испытывал, напротив, в каждой ее черте он узнавал лик своей матери, о которой невыносимо скучал. Неожиданно он почувствовал, как что-то влажное прокатилось по его щеке. Он вдруг, совершенно не контролируя себя, сорвался с места и, вцепившись женщине в платье, крепко прижался к ней всем телом.

– Это что? – воскликнула она и чуть не потеряла равновесие.

– Это не что, а кто, – засмеялся Игорь, – Племяш твой, поди, а там – кто знает. Ладно, – заключил он, – я свое дело сделал, а вы уж разберетесь как-нибудь. Вот его пожитки, – он поставил торбу Деяна на землю и добавил, – я пошел.

– Подожди Игорь, ты что мне делать прикажешь? – спросила женщина, когда с нее сошла оторопь. Игорь, который к тому времени был уже у калитки, лишь махнул ей рукой, не оборачиваясь, и продолжил свой путь, – Да отцепись ты от меня! – Марина с силой вырвала свое платье из хватки Деяна и зашла обратно в дом, оставив мальчика во дворе одного.

Паренек растерянно осмотрелся по сторонам, затем сел на траву и задумался. Он думал долго и о разном: о конях, доме, Игоре, маме, траве. За этими мыслями солнце закатилось за горизонт и наступили сумерки. Стало холодать. Неожиданно двери распахнулись и из них снова вышла хозяйка дома, неся в руках деревянный тазик с водой. Она не сразу разглядела Деяна в темноте, и дернулась от неожиданности.

– Ух, ну тебя! – воскликнула Марина, круто обходя его и скрываясь за домом.

Вскоре она вернулась уже с пустым тазом, и, застав мальчонку на том же месте, небрежно бросила, – Все сидишь? Ну-ну, – И опять скрылась за дверью.

Наступила ночь. Показались звезды и месяц. Стало слишком холодно и Деян полез в торбу за какой-то тряпкой, прежнее назначение которой, из-за ее ветхости, сложно было угадать. Он обернул ею голову и плечи и пересел с травы на свою сумку. На приоткрытых ставнях окон играл красный свет, истекающий изнутри дома. Дверь снова отворилась. Оттуда, не спеша, высунулась Марина с махровым платком на голове и оглядела крыльцо.

– Б-р-р, какой холод. Ты чего там уселся, бестолочь, замерзнуть хочешь? В дом быстро!

Деян несказанно обрадовался этому приглашению. И не от того, что ему предложили теплый кров. Предложи его кто другой, ему это было бы немногим лучше, чем ночевать в каком-нибудь сарае в стогу сена, как это и доводилось прежде. Для него главным было услышать это от нее. Ведь это означало, что он, наконец, выполнил поручение своей мамы.