– Нет, детей у меня нет, – ответил Колосов. – Есть подруга, очень близкий человек. Но рожать детей она больше не хочет.

– Найдите женщину, Александр Степанович. Найдите женщину, которая жаждет иметь детей. Вы не будете жить вместе, но ребенка вы все равно воспитаете сообща. Вы будете счастливы и продолжите свой род.

Колосов усмехнулся. Лебедев не был пьян, но говорил то, что на Руси обычно говорят только очень пьяные люди.

– Я желаю вам сына, – тем временем продолжал говорить Лебедев. – Сегодня ночью умер замечательный человек. И я уверен, что Григория Михайловича в городе не забудут.

На несколько минут за столом воцарилось молчание. Собеседники сосредоточенно пережевывали мясо, закусывали зеленью, ломали лепешки.

«Странная, однако, компания, – думал Колосов, по очереди разглядывая сидевших за столом. – Мафия. Скорее всего, коренной в связке – Лебедев, потом идет Харапцев, а вот Марушкин… Марушкин – персона любопытная. Слишком молод, но уже с правом голоса. Этого паренька нужно иметь в виду».

– Мне всегда был интересен путь человека, – нарушил молчание Колосов. – Наверно, поэтому я стал журналистом. По сути, любая хорошая, грамотно написанная статья – это подведение итогов того или иного события. Меня же всегда интересовали люди, вызывающие события, а не сами события. И по опыту я знаю, что многие жертвы повинны в своей гибели… Я не верю в совпадения и промысел Божий. Слишком много крови льется вокруг, слишком много судеб ломается. А Бог, наверняка, выбирает для своих детей бескровные пути и ангелов дает, чтобы они поддерживали нас и делали тверже. Я не верю в это, но мне так хочется обрести эту веру. И мне очень хочется верить в то, что я тоже приношу благо. – Он сделал паузу.

Собеседники молчали, они ждали от него продолжение.

– Я не строю магазины и автозаправочные станции. Но если я смогу принести пользу своим расследованием, то я с вами.

– Очень хорошо, – улыбнулся Лебедев. – Хотя я и не сомневался в вашей позиции.

– Я сомневался, был грех, – сказал Харапцев. – Но рад, что ошибся. Тебе нужно отдохнуть, Саша. Мы сняли номер в гостинице «Изумруд». Хорошенько выспись. А когда будешь готов, свяжись со мной и мы обсудим детали.

Утренний свет едва пробивался сквозь портьеры. Настя приоткрыла глаза, почувствовала на лице капельки света и вновь погрузилась в дремоту. Ей казалось, что еще слишком рано для того, чтобы подняться и начать день. Но спустя минуту она вспомнила, что находится не в квартире, а в загородном доме, и вспомнила, что рядом должен быть Сережа. Она провела рукой по шелковой простыне и вздрогнула. Плетнева рядом не было, и постель с его половины остыла.

Она открыла глаза и посмотрела в потолок. В этот момент ее накрыло пустотой и безразличием. Настя смотрела в высокий потолок с лепниной и фреской, детали которой в сумерках невозможно было различить. Но она знала, что с потолка за ней наблюдают кудрявые ангелочки с маленькими изогнутыми луками в пухлых руках и смотрит с ясного синего неба строгий, мускулистый старик в тоге цвета слоновой кости.

Настя медленно села, нашарила на ночном столике мобильный телефон и позвонила Вере Петровне Колясниковой, которая вместе с мужем присматривала за домом.

– Доброе утро, Вера Петровна. Вы Сергея не видели?

– Здравствуйте, Анастасия Максимовна, – отозвалась Колясникова. – Он с Федей на реке. Рыбачат. Вам что-нибудь принести?

– Нет, ничего не нужно. Спасибо, Вера Петровна.

Настя рухнула на спину и раскинула руки. Пустота и безразличие отпустили ее. И теперь она ощущала, как бешено колотится в груди сердце, и поняла, какой кавардак устроили в голове мысли. И поняла в этот миг, что не ощущение счастья, а страх не отпускает ее со вчерашнего дня.