“Что здесь произошло, Леван?” – спросил один из полицейских, глядя на него с тревогой и непониманием.

“Я объясню позже…” – ответил Леван, чувствуя, как его охватывает усталость и опустошение. “Сейчас нужно вызвать скорую помощь. Он нуждается в медицинской помощи…”

Полицейские вынесли старика из часовни, оставив Левана одного среди мрака и тишины. Он огляделся, рассматривая алтарь, книгу, кинжал. Он понимал, что предотвратил что-то ужасное, что он спас жизни. Но он также чувствовал, что это лишь верхушка айсберга. Что за этой историей скрывается что-то гораздо большее, что-то, что ему еще предстоит узнать.

Внезапно он почувствовал на себе чей-то взгляд. Леван резко обернулся, держа пистолет наготове.

В дверях часовни, бледная и дрожащая, стояла Альма.

Альма застыла на пороге часовни Святого Георгия, словно привязанная невидимой нитью. Полумрак, царящий внутри, казался густым и осязаемым, словно бархат, обволакивающий ее со всех сторон. Холод, проникающий сквозь каменные стены, пронизывал до костей, заставляя дрожать не только тело, но и душу. Внутри нее боролись страх и любопытство, желание узнать правду и стремление убежать подальше от этого проклятого места.

Лицо Альмы, и без того бледное, казалось сейчас почти прозрачным в тусклом свете луны, проникающем сквозь узкие окна. Ее большие карие глаза, обычно полные жизни и любопытства, сейчас были полны тревоги и растерянности. Темные волосы, растрепанные ветром, обрамляли лицо, подчеркивая высокие скулы и тонкий, аристократичный нос. На подбородке виднелась небольшая ссадина – напоминание о недавней аварии, которая перевернула ее жизнь.

Леван, ощущая ее смятение, подошел ближе, стараясь говорить спокойно и убедительно. Он возвышался над ней, словно каменная скала, излучая уверенность и надежность. Его лицо, обычно открытое и дружелюбное, сейчас было серьезным и сосредоточенным. В глазах, цветом напоминающих грозовое небо, отражались тревога и решимость. На щеке виднелся свежий шрам – память о схватке с Нано.

“Альма, – произнес Леван мягким, но твердым голосом, – тебе не стоило сюда приходить. Здесь небезопасно. Тебе нужно вернуться в больницу. Тебе нужен отдых”. Его голос, обычно с мягким грузинским акцентом, сейчас звучал особенно тепло и успокаивающе.

Альма покачала головой, упрямо вскинув подбородок. “Нет, Леван. Я должна увидеть это. Я должна понять, что здесь произошло. Иначе я не смогу двигаться дальше. Я не могу больше жить в неведении”. В ее голосе звучала стальная решимость, несмотря на страх, сковывающий ее душу.

Леван вздохнул, понимая, что спорить с ней бесполезно. Альма была полна решимости докопаться до истины, и он не мог ее остановить. Он взял ее за руку, ощущая, как дрожат ее пальцы. Кожа ее была холодной и сухой, словно пергамент.

“Хорошо, – сказал Леван, – Тогда пойдем вместе. Я покажу тебе все, что знаю. Но будь осторожна. Здесь может быть опасно”.

Леван провел Альму внутрь часовни. Запах ладана, смешанный с ароматом сырой земли, старого камня и тлеющих свечей, ударил в нос, перенося их в другое время, в эпоху древних ритуалов и забытых богов. Этот запах, одновременно успокаивающий и тревожный, вызывал в памяти Альмы странные, смутные образы.

Часовня Святого Георгия была небольшой, но величественной. Построенная из грубого серого камня, она возвышалась над селом, словно молчаливый свидетель истории. Стены, украшенные выцветшими фресками, изображали сцены из Библии и грузинской истории. Лики святых, написанные древними мастерами, смотрели на них с мудростью и грустью, словно предупреждая о грядущих бедах.