Однако правило на то и правило, чтобы иметь исключение. И это нерушимое правило распространялось и на случай с Дашей Звягинцевой…

Манерная дама, подперев милую головку изящной ручкой, затянутой в перчатку, внимала излияниям уже изрядно подвыпившего мужчины в возрасте. Ничего примечательного – только окладистая седая борода и круглые очки. Это мог быть, кто угодно. Но это не был, кто угодно – мужчиной, сидевшим за столом, был достойный мэтр Фуше. Только вместо столь узнаваемой ермолки на нём красовалась шляпа-котелок. Однако сейчас не это было главным, так считал, и не без оснований, почтенный адвокат. С высот своего опыта познания мира – малолетние глупцы ехидно называют это старостью – он не просто знал, он ощущал главный источник влечения между высоко духовными людьми, к которым почтенный адвокат скромно относил и себя – это внутренняя красота и недюжинный интеллект, коими он не был обделён.

В несовершенном мире почти невозможно встретить родственную душу, но иногда случаются чудеса, что и произошло с мэтром Фуше: он встретил именно такую душу, вернее сказать, она сама его нашла. Появление светской дамы в адвокатской конторе случайным образом совпало с началом участия мэтра Фуше в навязанном ему процессе по делу русского эмигранта. Она зашла в контору по какому-то никчёмному вопросу, связанному с приобретением то ли квартиры, то ли дома, но, узнав о беде своего бывшего соотечественника… О, чудо! Она оказалась родом из России… Случайная посетительница так вошла в положение бывшего своего соотечественника, что приняла самое деятельное участие в его судьбе, оказав денежную помощь почти бескорыстному служителю Фемиды. А потом… потом начались приглашения в рестораны, театры и варьете, и всё за счёт роскошной дамы. Но это было объяснимо: чтобы наслаждаться обществом столь выдающейся личности, коей являлся мэтр Фуше, можно было пойти и на более грандиозные расходы.

А баронесса Беринг – именно так она представилась – с удовольствием проводила время с именитым адвокатом, с неподдельным удивлением слушая его пространные рассказы о хитросплетениях судебных процессов, в которых он так триумфально выступал и, конечно, выиграл. Благодарная слушательница умильно аплодировала, поражённая его талантами. Хлопки ладошками, облачёнными в перчатки, звуков не издавали, но в голове блестящего адвоката звучали серебряными колокольчиками, приподнимающими его над землёй. К тому же пара бокалов красного вина способствовали возникновению чудес. Однако, как только разговор касался темы суда над Градофым, мэтр Фуше напускал на себя глубокомысленный вид – ему нечем было порадовать столь наивную в судебных перипетиях собеседницу. Она умоляюще заглядывала ему в глаза, но, увы, маститый адвокат только неопределённо пожимал плечами: «Странные эти русские. Они так стремятся помочь друг другу. Даже в самом безнадёжном деле», – только и мог вздохнуть адвокат, он не понимал природы этих выходцев с далёкого и… безнадёжного севера.

У мэтра Фуше опускались руки в попытке рыть землю носом, чтобы вытащить голову подсудимого из-под лезвия гильотины – он дружил с правдой жизни и понимал всю тщетность таких попыток. Но не оказать услугу, пусть и пустую, прекрасной даме было выше его сил. Врачебная комиссия признала месье Градофа полностью вменяемым. Линия защиты разваливалась на глазах. Не видел это разве только слепой и… прекрасная баронесса Беринг. Она ждала результатов. Но что мог поделать мэтр Фуше? Ведь он, хотя и выдающийся, но всего лишь адвокат.

Русская аристократка явно начинала нервничать. Её приоткрытый ротик и большие глаза с удивлением взирали на мэтра Фуше, но это было уже не восхищение, это было скорее недоумение: «Неужели такой величайший деятель юриспруденции не в силах решить столь никчёмный вопрос?»