«Фуше? Однофамилец министра полиции Бонапарта? В этой земле всё наполнено символизмом, – у заключённого не иссякали причины сохранять кислую мину. – Забавно. Символы передают суть вещей, не зря наша эпоха родила символизм», – несмотря на трагизм своего положения, в его голове плыли какие-то мысли о неизменности принципов жерновов французской ойкумены со времён Великой революции: Мария-Антуанетта, Робеспьер и вот теперь – Андре Градоф. Глупые, конечно, мысли, но они возникали как неизбежная реакция – отвлечься от предчувствия близкой и неотвратимой смерти…

– У вас есть только полчаса, так что поторопитесь, – звук голоса полицейского отвлёк Андрея от размышлений о неизбежной бренности бытия. – Мы будем за дверью, – конвоиры вышли из комнаты, но двери до конца не прикрыли. Кто знает, что ещё может вытворить этот безумный русский?

Теперь узник мог сосредоточить всё своё внимание на оставшихся в помещении. При ближайшем рассмотрении мэтр Фуше оказался не такой уж монументальной фигурой – всего лишь эффект, создаваемый адвокатской мантией на его плечах. Сколько ему было лет? Вряд ли кто-нибудь мог точно сказать: может быть пятьдесят, а может быть, и все семьдесят. И причина этой неопределённости буквально красовалась на лице адвоката: расчёсанные на косой пробор седые волосы, густая окладистая борода, из-под которой виднелось белое жабо, на носу служителя справедливого правосудия восседали круглые очочки, дужки которых тонули в волосах, а в довершение всего – на его макушке красовалась ермолка с помпоном. Наверное, главная деталь в его облике, невольно притягивающая всё внимание.

«Опять забавно, – хмыкнул про себя узник. – Театральные одеяния как нельзя лучше подходят к представлениям, которые разыгрываются в этой Опере Правосудия. Не случайно они так похожи», – забавное наблюдение не сильно подняло его настроение.

В фигуре помощника адвоката Андрей не нашёл ничего примечательного: молодой человек в коричневом сюртуке беззаботно вертел головой, иногда позёвывая в ладонь, и даже появление подсудимого не вызвало у него особенного интереса.

Долго поразмышлять на тему справедливости современных судебных процессов Андрей не успел – его отвлёк мужчина за столом. Прокашлявшись, он представился и уведомил с печальным вздохом о своём назначении в качестве защитника месье Градофа. Несмотря на густую растительность, скрывавшую мимику мэтра Фуше, можно было безошибочно понять, что он разочарован таким поворотом своей профессиональной судьбы.

«Бедняга. Он боролся против такого назначения до последнего, – наверное, Андрей должен был посочувствовать ему, но, увы, не мог. – Вот почему мэтр Фуше тянул до последнего, так и не появившись в тюрьме», – впрочем, подсудимого мало волновали перипетии ещё не начавшегося своего судебного процесса. К тому же вряд ли Андрей мог пожаловаться на несправедливость выдвинутых против себя обвинений.

Мэтр Фуше отличался деловой хваткой и сразу взял быка за рога:

– Месье Градоф, полагаю, нам надо выдвинуть свою версию случившегося, – наверное, он должен хитро улыбнуться, но из-за растительности на лице об этом можно было только догадываться. – Надо найти истинного, ну или предложить кого-нибудь на роль на истинного виновника…

Подсудимый взглянул на помощника адвоката, тот явно не собирался вникать в умозаключения своего патрона, продолжая позёвывать и безразлично бросать взгляды на навязанного им клиента. Он как будто присутствовал на бессмысленной, но такой естественной процедуре, что отказаться от неё являлось бы кощунством. Пожалуй, такое настроение было настолько заразительным, что Андрей невольно почувствовал желание зевнуть. Однако мэтр Фуше ни в малейшей степени не чувствовал витавшего в воздухе настроения, продолжая излагать свои мысли: