На специальный почтовый ящик Марк завтра вышлет сведения о том, куда подъехать за «товаром» и кто встретит на месте. Осталось лишь подготовить деньги. Наличными и много. Напрягу Деева, займу у него из сбережений… Да и у меня в сейфе наберется на часть требуемой суммы. Позже найдем способ возместить из денег компании.

Едва я убрал телефон и впрягся в рефакторинг – как говно под весенним снегом, объявилась по видеосвязи Виточка. Чем-то она была недовольна, хотела скандалить и сгоряча чуть не приперлась ко мне в кабинет. На полпути я перенаправил ее в переговорку и отправился туда сам, заперев кабинет на спецключ. В переговорке прямо с порога на меня обрушили килотонну негодования:

– Какого черта, Артурчик, ты возомнил себя царьком и командуешь моими подчиненными?! – верещала она. – Почему Платон целый день занимается какими-то дурацкими аккумуляторами, о которых я первый раз слышу? Я не одобряла эту задачу и Джордж тоже! У меня есть своя очередь задач, я сама выставляю приоритеты…

Пока она несла эту чушь, я молча наблюдал и думал: сообразит сама, что зарывается не в ту нору, или нет? Она была совершенно не похожа на себя обыкновенную. Лицо красное, губы подрагивают, запястья белые, как бумага. Волосы по-прежнему неприкаянно свисают на лицо, слипаясь в пряди, но она вовсе о них забыла и не убирает их за уши. Весь ее крик скорее напоминает отчаяние, чем властный гнев. Нутром я догадывался, что она отлично понимает свое положение и отдает себе отчет. Слова намеренно абсурдны, как в плохой комедии.

– Портман, – перебил я, – после сегодняшнего разговора с Дэвидсоном я борюсь с желанием написать в Ассамблею рапорт. Своими действиями ты саботируешь ключевой проект, в который, между прочим, вложены инвестиции Ассамблеи. Может, ты не знаешь, но из нашей компании за такое не увольняют с выговором, а сразу отдают под суд. Как говорится, это Стратос, детка.

Она замолкла, но выражение лица не изменилось. Выражение было тем, с каким обычно оплакивают собственное увольнение и просят о пощаде. Комедия не сработала.

– Под видом финального релиза вы отдали Дэвидсону непонятно что! Нарушение сроков – два месяца! Ложь в письмах начальству, – я загибал пальцы. – Бардак в задачах отдела…

Дверь переговорки осталась открытой. Пока я раскатывал Виточку, в дверях появился Деев, уткнувший нос в планшет.

– Я к тебе, у тебя заперто, – сказал он, когда я закончил. – Вы тут как раз ссоритесь, да?

– Нету никакого бардака у меня в отделе, – спорила Виточка упавшим голосом. – Джордж следит за задачами, я – курирую…

Деев, не отрывая носа от экрана, громогласно перебил ее:

– Вита, какого хрена?! Что ты наплела этим костюмчикам сегодня? Я битый день отвечаю на их идиотские письма про «харасмент»! Если у тебя чешется твой «харасмент», то попомни, как при свидетелях ты сегодня приставала к своему стажеру, а еще раньше – к Дэвидсону, а еще раньше – ко мне! Твоя рука на моей заднице запечатлена камерой наблюдения!

В ответ Виточка покраснела гуще и взбесилась:

– Что-о? – зашипела она. – А ты сегодня ремнем своим… что это был за цирк такой?! При моем новом стажере! Ты клоун!.. Ты думал, я буду сидеть молча?

Деев отложил планшет на стол и с уверенностью опытного лжеца возразил:

– Это был акт возмездия. Я проявил рукоприкладство… ремнеприкладство за твою безобразную работу. За то, что я бью сотрудников по жопе, меня нужно пожурить, ай-яй-яй. У меня неклассические методы мотивации. К сексуальному домогательству это не имеет никакого отношения, лупил я тебя не по гендерному признаку.

– Будет интересно, как ты докажешь это в суде, – парировала Виточка.