– Скажи, ты законченный идиот? – вкрадчиво прошипел он вполголоса.

В первые секунды пузатый остолбенел. А потом осознал, кто обращается к нему в таком тоне, и разозлился не на шутку.

– Чего тебе, оборванец? – яростно рявкнул толстяк. – Это тебя я нынче дерьмом окатил? Так не надо было под копыта лезть. И как ты изловчился прошмыгнуть за ворота?

– Ты говоришь с верховным советником короля Латиста, – процедил в ответ Зетлаф. – И с придворным казначеем.

Мелкие глазки забегали под жировыми складками. Мужичку понадобилось время, чтобы переварить эти сведения.

– Вы, господин, – пролепетал он наконец. – Но как же, зачем вам… Одни, без охраны, в таких обносках…

– Полезно бывает собрать информацию в городе, – доверительно сообщил Зетлаф. – Сам посуди, если бы не прошелся по улице, я бы не узнал, какие глупости ты вытворяешь.

– А что я вытворяю? – подбоченился толстяк. – Я, между прочим, трупы привез.

– Верно, привез, – согласился советник. – Напомни, куда именно?

Возница озадаченно заморгал.

– Так ведь сюда, господин. Во двор замка.

– С этим трудно поспорить. И давно ли ты возишь их сюда? – уточнил Зетлаф.

– Никак нет, – поклонился возница. – Впервые. Раньше-то мертвяков жгли за городом, на кладбище возле храма.

– И отчего же так больше не делают?

– По вашему, простите великодушно, приказу. Мне передали, что вы велели спалить тела подальше от народа, а прах развеять по ветру где-нибудь на безлюдном берегу Змеевертки.

– Да, – кивнул Зетлаф. – Но почему?

– Из-за гнили, господин. Уж больно она расплодилась. Сам я на эти туши смотрел, ну точно покойнички. А после смекнул, что они шевелятся. То пальцами дергают, то зрачками водят. Живые, стало быть. Живые, но гниют. Негоже пугать людей подобным.

Зетлаф наигранно хлопнул в ладоши перед носом возницы. Тот вздрогнул и по-черепашьи втянул жирную шею в плечи.

– Что за умница, – насмешливо похвалил советник. – И как, скажи на милость, ты намерен это скрыть, если катаешь больных в телеге напоказ всему городу?

Возница хотел что-то ответить, но только молча потупился. Весь его облик выражал бесконечное раскаяние. Зетлаф выдохнул, скорее устало, чем раздраженно, и выпустил смятый воротник толстяка.

– Ладно, ступай. И впредь чтоб такое не повторялось. Хоть прикрывай их чем-то.

Упрашивать мужичка не пришлось. Он в ужасе ринулся куда-то за кухню, утратив к разгрузке телеги всякий заметный интерес.

Зетлаф глянул на часы дворцовой башни, которые извещали Закатный город о времени. В стране уже пять веков не сменялись день и ночь. Две громадные стрелки были единственной мерой суток в вечном утреннем мареве. И сейчас они выдавали, насколько же сильно Зетлаф опаздывал. Мысленно проклиная скандального возницу, советник сбросил заляпанный плащ и поспешил к лестнице в замок. Кусок рваной ткани так и остался лежать на земле.

Зал заседаний располагался на втором этаже западного крыла. К нему примыкал длинный извилистый коридор. На стенах висели поблекшие и полинявшие гобелены. Некогда алый фамильный цвет Игнистеллов сделался грязно-желтым, и не все сюжеты было легко узнать из истории. Глядя на эти сцены, Зетлаф каждый раз думал, что лишь глупцы считают время эфемерным. Советник отчетливо видел его форму. Вот оно – плотный слой пыли, червоточина в трухлявом дереве, тусклые от старости картины. И гниль, конечно. Без гнили никак не обойтись.

В тот час в огромном зале царила блаженная тишина, редкая для королевского дворца. Придворные не совещались за массивным столом из красного дуба, не обменивались сплетнями или шутками на позолоченном балконе. Просторная пустота этой комнаты давила, как и роскошные барельефы под потолком. Только один человек замер у оконного проема в толстой каменной стене. Он безмолвно глядел вниз, на широкий двор.