Старого водяного Ищейка поймал случайно, когда его запасы съестного иссякли и он сел порыбачить на носу лодки. У этого мерзавца охотник и выведал, где обитал третий болотный дух. Который был виновен в гибели юной принцессы Тринерии, начале Гнилой эры и погроме в Закатном городе. Об этом единогласно твердили книги, сведущий народец и допрошенная Ищейкой нечисть. Теперь ему оставалось только узнать поточнее место – и он добился ответа от водяного. Охотнику оказалось нужно самое верхнее из череды болот. То, из центра которого медленно и величаво текла Змеевертка. И он неизбежно туда устремился, но должен был перед этим закончить еще кое-какое дельце.

Ищейка уже решил пренебречь советом наставника и приступить к ритуалу прямо на днище лодки, как вдруг ленивый поток повернул немного в сторону. Будто огибал преграду посреди реки. Охотник тут же перегнулся через низкий борт и пошарил впереди веслом. Оно погрузилось во что-то мокрое, рыхлое и сыпучее. Очевидно, это была невысокая песчаная горка, намытая за годы паводков. За неимением лучшего она определенно могла считаться островом.

Влажный песок чавкнул под сапогами, когда Ищейка вылез из лодки. Затем он вытащил на насыпь свое судно, чтобы не уносило речное течение. Охотник отмерил середину острова шагами, отломил ветку молоденького деревца и начертил ей крупный крест. Этот знак Ищейка щедро посыпал золой и солью. Настало время произнести слова, но сперва требовалось подумать о том, что вселяло в него силу. Вообразить нечто, способное уничтожить его страхи и оттеснить тревоги. Заклятие, которое предстояло прочесть Ищейке, было не самым легким, и настрой здесь имел ключевое значение.

Он поразмыслил и вспомнил женщину. Красивый благозвучный голос, в котором таились надежность и твердость ее натуры. Простую, но вместе с тем добротную и поразительно приятную на ощупь ткань платья. Короткие, но важные для них обоих фразы и прикосновения. Все, что она ему говорила и что еще сказала бы, если бы они могли беседовать подольше. Ищейка отнюдь не был трусом, но, пожалуй, без разговора с той женщиной он бы на такое не отважился.

Она не сказала, что он глуп и безумен. Она не сказала, что он нипочем не справится. Она не сказала, что братья казнят его за это.

«Я верю тебе», – вот что она сказала.

Ищейка мечтал о женщине и читал заклинание ровным, уверенным тоном. Конечно, он не понимал реплики, которые так старательно чертил во рту его язык. Использование древнего наречия давно свелось к повторению выученных слогов. Покончив с этой частью, охотник достал из-за пояса нож и полоснул им свою ладонь. Кровь пролилась на крест и тихо зашипела, как тлеющий уголек в костре.

Когда Ищейка вытянул перед собой руки, он ощутил в них тяжесть. Пальцы нащупали грубую кожу и старую пыльную бумагу. Губы охотника расплылись в улыбке, пока еще несмелой. Он просто не мог до конца поверить, что столь сомнительный план удался. Но вожделенная книга действительно переместилась к нему в объятия, и он торопливо спрятал ее в большую дорожную сумку, пока она каким-то образом не испарилась у него из-под носа.

– А это еще что такое? – раздалось с берега. – Мало нашей крови нечисть выпила, теперь колдуны к нам в деревню повадились?

Голос принадлежал немолодому мужчине. Вероятно, тучному, потому что его обладатель устало хрипел и отдувался.

– Посмотрим, как ему помогут мази для исцеления, когда мы по-свойски его оприходуем, – задорно предложил второй человек, на этот раз скорее юноша.

Ищейка недовольно скривился. Он без труда мог одолеть в схватке почти любую нечисть, но драк с людьми всячески избегал. Противник, которого нежелательно убивать, всегда самый сложный.