– Ты вообще не любишь меня? – задал я идиотский вопрос.

Она подняла заплаканные глаза.

– Вообще не люблю. Я не могу ничего с этим поделать. Прости. Надеюсь ты поймешь и сможешь меня простить. Нам надо сейчас разойтись, провожать до остановки меня не надо.

– Как же так, Жень? – я не терял надежду на позитивный исход. – Все же было хорошо. Мы целовались, спали вместе. Ты даже знаешь моих родителей. Почему ты говоришь это только сейчас? Для тебя ничего это не имеет значения?

– Я сама не знаю, что со мной. Прости, если сделала тебе больно. Мы можем остаться друзьями.

Я отвел от нее взгляд. Понял, что дальше говорить с ней бесполезно. Я не мог понять в какой момент произошло такое резкое изменение в ее поведении. Ведь до этого момента мы даже не заводили разговоры про наши отношения. Оказалось вот оно как бывает.

– Мы не будем друзьями, никем, ясно? – вспылил я.

– Сережа, прости…

Оля всхлипывала. Мне хотелось даже в такой ситуации ее обнять и успокоить, но я ничего не делал.

– Сейчас ты успокаиваешься, мы вместе идем до остановки, я посажу тебя на автобус Идет?

– Идет.

Никогда в жизни не курил, но в тот вечер захотелось как-то успокоить кипение внутри. Просто слышал, что сигареты в этом деле помогают. Скорее всего врут. Мне нужно было выплеснуть злость. Возможно, она не виновата, но как мне понимать, что только что произошло? Никак не укладывался в голове такой резкий поворот с ее стороны. Мы молча дошли до остановки, подъехал ее автобус. Она потянулась обниматься на прощание, но я сказал, что это лишнее. Я посмотрел на свои часы, увидел размазанные Женины слезы на циферблате, вытер указательным пальцем. Двери скрипуче сомкнулись за ее спиной и больше я данную девушку не видел никогда.

***

Когда я был занят учебой и Женей, то пропустил по новостям сообщение о введение советского контингента в Афганистан. Что это конкретно означало я не понимал, да и из моего окружение никто не знал. Мы слышали, что в Афганистане политический кризис и что братья коммунисты в опасности. Поэтому СССР приходит им на помощь. Я воспитан в идейной семье и мое мнение по этому поводу было однозначным. В какой-то момент в голове начала надоедливо мелькать мысль, что мне нужно ехать туда добровольцем, дабы помочь своим согражданам. Я, как солдат советской армии, не имел морального права спокойно жить, пока там наши сражаются за великие коммунистические идеи и просто друг за друга. Осознание всей ситуации и правильность моих мыслей усиливало желание тотчас отправиться на помощь, словно кто-то нашептывал мне на ухо о необходимости пойти на такой шаг. Я умею недурно стрелять, силен физически, разбираюсь в военном деле. Совсем скоро я принял для себя решение отправиться в Афганистан по завершению моей учебы.

Все мои личные переживания на счет Жени со временем прошли. Я заканчивал обучение, Вадим тоже. В училище меня тянуло к винтовкам с оптическим прицелом. Бесчисленное время я проводил на стрельбище и отрабатывал выстрелы с разных дистанций. Моим наводящем выступал Вадим. В отличие от меня он не так фанатично тянулся к оружию. Я же имел какую-то нездоровую тягу. Оружие завораживало меня, особенно снайперские винтовки. Они красивые, с длинными стволами, настоящие произведения искусств. Я обожал винтовку Драгунова, сокращенно ее называли СВД. Именно с ней мне удалось установить особую связь в училище. Мы стали с ней единым целым. Преподаватели заметили мои способности, стали больше уделять мне времени на тренировках. Мой начальник хвалил меня перед всеми, говорил всем на меня ровняться. Он вообще не плохой мужик. Скольких воинов он воспитал. Благодарен ему навсегда. Помимо владения оружием, я не забывал про мышцы. Мы с Вадимом много времени проводили на площадках, где обязательно присутствовали турники и брусья. Также вспоминали наши детские соревнования в лагере. Надо сказать, что Вадим немного сдал физически, пустив меня вперед.