– Слова такие знаешь, в окопах не каждый день услышишь.

– Задолбал своими окопами! – не сдержалась Крис, осознав, что ее отчитывают за дурные манеры.

– Вот! – «солдат» усмехнулся, бросив короткий взгляд на Кристину, из которой "валил дым", отвернулся и посмотрел на нее снова, но уже иначе – не так настороженно и уже без неприязни. Было видно, что он над чем-то размышлял.

Кристина и правда материлась по-черному. Но это можно понятно – от волнения, с девчонками такое бывает. В тоже время незнакомец видел, что она не играла, а действительно злилась и лезла на рожон, хотя и получила по голове и видела в руках автомат. Парень, который с ней – тот сразу испугался, услышав, как он выдернул чеку. И с автомата не сводит глаз. А она… провоцирует. «Смелая!» Нет, никакой хитрости в ее поведении не было. Шпионки так себя не ведут. Впрочем, как должны себя вести настоящие шпионки, солдат знал теоретически – рассказывали. Но в реальности с ними дел не имел, не успел…

Его отношение к «пленникам» менялось. Он теперь смотрел на них с интересом, а на девушку, даже с симпатией – было к ней что-то такое, отчаянное и дерзкое, но настоящее, хотя и выглядела в его представлении, как «фифа». Шпионская версия не получала подтверждения. Однако, пока не разобрался, кто они такие, на всякий случай держал их связанными.

Солдат посмотрел на девушку и признал, что злость ей удивительным образом шла.

– «Шпионка с такими глазами? Да она бы себя выдала сразу! Если только это не очень подготовленная, которая умеет управлять своими эмоциями так, как она. Этого нельзя исключать, время такое».

Ему хотелось рассмотреть девушку поближе. Не придумав ничего лучше, сказал:

– Слышь ты, сердитая, руки давай.

– Это еще зачем?

– На руке погадаю! Руки давай! Проверю, может развязалась уже.

Кристина тряхнула волосами и сунула ему под нос обе руки с растопыренными пальцами. Солдат посмотрел на ее ногти, усмехнулся и стал перевязывать, хотя все было в порядке и руки и так были связанными. Кристина демонстративно отвернулась и еще отклонилась. А он, наоборот, старался сесть поближе и возился с веревкой осторожно и главное, медленно, избегая резких движений, можно сказать, связывал нежно.

– Ишь какая, надушилась. Наши девчонки так не пахнут. Плохо вас подготовили, если на таком прокололась, мадам, – проверить лишний раз версию, что парочка могла быть засланной, не мешало. А может быть он просто хотел с ней поговорить, а других тем между ними не было…

– На чем прокололась? На духах? – Кристина хотела возмутиться, хмыкнуть, но переборщила с эмоциями и хрюкнула. Услышав, какой звук получился, засмеялась, посмотрела на «солдата» – тот опустил голову и тоже прятал улыбку. – Мда, бывает. Нормальные у меня духи, не нравятся ему видите ли! Понимал бы в селективном парфюме, колхоз! Не для тебя старалась, если что, вдыхай и балдей.

– Я и говорю, дура, не боись, не обалдею. Как такую дуру в тыл можно было послать? Да от вас за версту чужеродным пахнет!

–По-твоему от меня навозом должно пахнуть? Дурак! Псих! Кретин! Тебя полиция ищет. Уверена. З (задолбал) уже угрожать! Козел! Дятел! – Кристина ругалась, а незнакомец с удивлением вслушивался в интонации и вдруг покраснел – понял, что не только ему, но и он девчонке, кажется нравился. Вот это номер…

– Точно дура, полицию ждет – у нас ми-ли-ция! Вас что не готовили совсем, сырыми так и забросили? Кукла! Замаскировалась, называется. Под кого, подумала бы. Кто у нас так выглядит, знаешь?

– Кто!

– Шалашовки одни, вот кто.

Солдат ожидал ответной атаки, но вместо этого услышал чуть ли не со слезами в голосе: