На подоконнике пыли мало, видимо, здесь кто-то вопреки заверениям Кари иногда вытирал. Не исключено, что своими штанами. Подоконник в зале широкий и невысокий, выполненный из единого монолита светло-розового полупрозрачного камня. Похоже на кварц. Интересно, удобно ли на нем сидеть? Я тут же проверила. Удобно!

А за окном…

Я тут же забыла про уборку.

За окном раскинулся замковый парк. Ух, какой огромный! Эх! Ровными рядами вдоль дорожек, выложенных камнями, росли кусты и деревья. На круглых и прямоугольных клумбах бушевало яркое разноцветье. Я поискала глазами домик Алекола. В дальнем углу сада за деревьями просматривалась какая-то крыша. Наверное, это он и есть.

Прямо под окном маячил какой-то тип в черной кожанке с металлическим заклепками, эдакий средневековый металлист. Впрочем, не металлист – на его поясе я заметила ножны. Наверное, стражник. Я постучала в стекло и помахала рукой. Он заозирался, увидел меня, отшатнулся и сделал рукой тот же жест, что Алекол – спираль в воздухе. Осенил меня, значит, круговым знамением. Я показала ему язык, слезла с подоконника и отправилась скрести, мыть и вычищать.

В принципе, работа предстояла несложная. Как я уже говорила, грязи как таковой не наблюдалось, лишь такая же мелкая крошка, как и вчера в коридоре. Надо попросить у Кари перчатки, вспомнила я, иначе все руки изрежу – некоторые мелкие камушки тут тоже были весьма острыми. Я аккуратно собирала их мокрой тряпкой и прополаскивала ее в ведре. Несмотря на предосторожности, ладони уже слегка саднило.

Абстрактные картины так и притягивали взгляд. Нет-нет, да и поглядывала на них. Что за местный Кандинский эдакую психоделику изобразил? Определенно, у него имелся дар. Я в очередной раз скользнула взглядом по живописи, и вздрогнула. Узор на одной из картин, синей, прямо на моих глазах чуть-чуть изменился – спираль, расположенная в центре, закрутилась немного туже. Я потерла глаза, проморгалась. Показалось или нет?

Постояла, понаблюдала. Больше никаких движений не заметила. Наверное, показалось.

За диванчиком, аккурат у стены, валялись несколько скомканных бумажек. Я попыталась отодвинуть диванчик. Ничего не вышло, даже на миллиметр не сдвинула. То ли он намертво приделан к полу, то ли слишком тяжел. Пришлось подтыкать подол и, расплющившись, забираться под диван.

Схватила бумажки, выкинула наружу, вытерла тряпкой у стены и уже собиралась выползать, как услышала звук открываемой двери. Наверное, кто-то шел к Руби. Что ж, подожду, пока он пройдет и выберусь. Иначе бедолагу может хватить удар от испуга.

Однако вошедший вовсе не собирался покидать зал. Он медленно прошелся вдоль окна, потом повернул и протопал обратно. Наконец замер лицом к окну, не собираясь двигаться дальше. Из-под дивана мне были видны лишь коричневые башмаки с металлическими пряжками. Дорогие, наверное. Значит, не хозработник-хооз, а кто-то из господ, имеющих великий дар.

Лежать было не очень удобно, и я надеялась, что он вот-вот смоется, чтобы я смогла спокойно домыть пол и тоже смыться. Так хотелось закруглиться сегодня пораньше, поизучать наконец-то тетрадку, пока не явился Тапис со своим дружком и его порванной рубахой.

Ничего подобного. Человек стоял и никуда не собирался смываться.

Дверь снова открылась. Вошли еще двое. Поприветствовали первого. Знакомые голоса, между прочим.

Ну, конечно! Я едва не застонала от досады. Шико с теми самыми дружками, Поларом и Каррапом. Теперь шевелиться и тем более вылезать нельзя ни в коем случае. Снова начнут издеваться. Не то, чтобы издевка сильно трогала, но… Все равно неприятно, согласитесь.