Холодно, сыро, неприютно было в первой партизанской землянке, которую злынковцы вырыли в глухом урочище неподалеку от лесной речки Велемки. Одолевали тяжелые думы. Ворочался Марков на жестких, кое-как сколоченных из жердей нарах и думал, думал. О фронте – где он теперь? Ползли слухи – будто Москва взята, бои идут чуть ли не на Урале. Но Марков этим слухам веры не давал. С тех пор как отошли наши из этих мест, в землянку не доходило почти никаких достоверных вестей. Последние сведения о том, что советские войска оставили Брянск, привезла жена Петра Андреевича: она так и не успела уйти далеко – обогнали наступающие гитлеровские войска. Вместе с детьми ей пришлось возвратиться в родные края. И теперь семья командира жила в землянке вместе с ним. Конечно, нелегко. Но дома, в Софиевке, нельзя – верная гибель!

Более всего Марков думал о том, как подступиться к настоящему партизанскому делу. Первую, крупную по масштабам своего отряда, операцию Марков предпринял еще в октябре.

Из Дубровки в лес прибежал мальчишка – сын старого приятеля Маркова, одного из немногих, кто знал, где стоят партизаны. Мальчишка прибежал не к самой землянке – ее точное местонахождение Петр Андреевич держал на всякий случай в тайне, а на полянку, что раскинулась неподалеку, к росшему с края старому дубу, который служил местом встреч со связными.

Мальчишка трижды ухнул филином и стал ждать.

Вскоре шевельнулись кусты, и на полянке появились Марков и Романов.

– Батька велел передать – каратели у нас, – зачастил мальчишка. – На ночлег встали. Двух дедов за то, что шапки не скинули, шомполами отделали. Лесника повесили. И сейчас висит…

– Сколько их? – спросил Марков, стискивая зубы.

– Девять подвод. С ними бургомистр из Злынки. Злющий!

– Пулеметы есть?

– Две штуки, батька сказывал.

– А куда путь держат? Не проведал батька?

– Как же мой батька, да не проведал! Вот, слухайте, дядечки: завтра – на Софиевку. Оттуда – на Большие Щербиничи, на Рогов, на Карпиловку, Спиридоновку и Денисковичи. А оттуда назад, в Злынку.

– Ладно, хлопец, спасибо, – сказал Марков. – Беги до дому. Смотри, осторожней, чтоб часовые не заметили!

– Да они все пьяные! Где им меня углядеть… Да я такой дорогой…

– Ладно, ладно, вижу, что герой! – перебил Марков. – Сыпь обратно. Не забудь бате привет передать. Спасибо ему скажи!..

Вернувшись в землянку, Марков призадумался. Конечно, нападать наличными силами на карателей, когда они стоят в Дубровке, – дело, обреченное на неудачу. Но почему не попробовать устроить засаду? Тем более шлях Дубровка – Софиевка, проходящий в лесной глухомани, словно бы по заказу создан для такого дела!.. Да и обидно отсиживаться в землянке, когда совсем рядом проходят каратели. Сколько они безвинных людей перестреляют да перевешают!

– Ну, как, товарищи? – спросил Марков, обращаясь к сгрудившимся вокруг партизанам. – Нападем?

– Эх, побольше бы лент к пулемету! – вздохнул Зайцев. – Вот тогда бы мы дали прикурить!

– Скажи спасибо, хоть одну достали! – усмехнулся командир.

Накануне Марков действительно раздобыл пулеметную ленту. Он увидел ее в Софиевке у какого-то мальчугана: лента служила ему помочами, поддерживала штаны. Марков тут же снял ремень с брюк, предложил обмен. И сделка состоялась. В землянке ленту набили патронами, выправили на ней латунный наконечник. И старый осоавиахимовский станкач-пенсионер превратился в грозное оружие.

Тут же разработали план операции. Выбрали место для засады – у моста через Велемку. Место это Марков присмотрел давно – шлях здесь шел под уклон и хорошо просматривался с крутого откоса, на котором росли высокие сосны. По другую сторону шляха тянулось болото, поросшее кустарником.