- Чего делать-то будешь? - перебирает струны Яша, выдавая лирические мотивчики.

Ромка отламывает кусок шоколада.

- Давай ей трешачок устроим какой-нибудь, а ты вовремя впишешься?

- Какой?

- Придумаем...

Падаю на кровать, закрывая глаза. Улетаю в дотошное переваривание всех оттенков ощущений, её голоса, слов, интонаций, касаний...

Её запах стоит в лёгких, будоража тело.

- Ну всё, - невесело троллят друзья. – Опять пацана потеряли.

Вырубают свет. Курят в открытое окно.

- Мар...

- М?

- Максимовна с медичкой к озеру пошли. Купаться, наверное...

Рывком сажусь. Перевожу взгляд на окно.

- А Бес всем запретил, - хмыкает Шмелёв.

Да. Потому что опасно. Можно нарваться. Нам на драку, им на неприятности посерьёзнее.

- Но мы же не стукачи, да? - играет бровями Яша.

- Но проводить-то надо, да? - ловя волну многозначительно намекает мне Ромка.

- Чего сидишь?! - синхронно.

- Да я лечу уже!

4. ГЛАВА 3 - ЗАБОТЛИВЫЙ СТАЛКЕР

Десять минут по лесной тропе, и мы с Любой выходим на Солёное. Растягиваем покрывало на маленькой полянке у песочного берега. Открываем небольшую бутылочку вина.

- Да Боже! - цокает она, возмущаясь, что пробка крошится, вместо того чтобы выкручиваться. - Плохо без мужиков.

- С ними тоже сомнительно, - забираю у неё из рук бутылку.

И пока она стягивает сарафан, аккуратно вытаскиваю лопнувшую в горлышке пробку.

- Вуаля!

Разливаю нам в пластиковые бокалы. Чокаемся.

- За что пьем? - интересуется Люба.

- Давай за сезон. Чтобы без эксцессов.

Вино тёплое, но вкусное. Допив до конца бокал, ложусь на спину, смотрю в темное небо. Большой фонарь, который мы повесили на сук в паре метров от нас, мешает разглядывать звезды.

Лицо горит... С тихим стоном тянусь всем телом. Тарханов... Это так несправедливо, хоть плачь. Почему именно от этого мальчишки такой ток?!

- Колечко... - ловлю кисть Любы. - Подарок?

- Пф... Нет. Сама себе купила. У меня состоятельных ухажёров нет. А твой что?

- Не вспоминаю всуе.

Стараюсь и правда не вспоминать.

- Появляется?

- Появится... - вздыхаю.

Три номера уже от него заблокировала.

- Ох... Не даст он тебе жизни. Пойдём купаться?

Расстегиваю ширинку. Приподняв бедра стягиваю по ним джинсы.

Эта поза навевает картинку, словно мужчина во мне, и я поднимаюсь навстречу ощущениям. Оглушающе явственным. Образ вспыхивает так ярко, что всë сжимается. И образ совершенно конкретный. На накачанной груди цепочка и медальон – лев.

Да что ж такое...

Озабоченная! - ругаю я себя.

Отпиваю прямо из горлышка ещё вина, и встаю.

- Ой, - хватаюсь за грудь. - Я купальный лиф забыла.

- В этом иди.

- Ну... Нет. Это "Виктория", на секундочку. После солёной воды - только выкинуть.

- Да иди без него, кто тебя увидит здесь? Пять шагов и темнота, хоть глаз коли.

Неправда, ночь светлая, луна огромная. Но берег с другой стороны далеко. Никто и правда не увидит.

Стянув верх и придерживая тяжёлую грудь, иду к воде. Прохладная...

Грудь до сих пор требовательно ноет. Ощущения такие, словно её сжали мужские руки и не отпускают. И я невменяемая...

И если не вдаваться в такие детали, например, что я никогда особенно не наслаждалась сексом, скорее терпела его, то можно подумать, что я, и правда, на нём помешана.

Это не так. Мне он безразличен. Был. Если исключить феномен Тарханова.

За что, Господи?

Почему именно он?

Ведь этого не будет никогда.

Но я тону, и не могу вынырнуть из ощущений его объятий.

Это просто физиология! Физиология и всë. Пытаюсь в сотый раз убедить себя.

Ага... А от его взгляда у тебя колени подкашиваются. Телекинез, не иначе!

Просто у меня давно не было секса. Поэтому, вот... Я же живой человек.