– Этот волк был вашим? – спросил Тим.

– Если бы на ладье был мой волк, всех этих варваров… – слова застряли у неё в горле. Вожатая вздрогнула.

– Мы похороним их, – сказал Тим, после продолжительной паузы.

Рика не ответила. Она поднялась, подошла к Мари, и стала ласково укладывать её пышные, золотые веточки. Один сиреневый лист оторвался от толстых и гибких локонов. Вожатая подняла его и долго рассматривала.

– Сезон твоей юности окончен, – произнесла Рика, и вложила лист в руку Мари. Девушка покрутила его, а потом перевела взор на Тима. Она ни нахмурилась, ни сверкнула глазами, а просто выпустила из руки этот бесполезный лист, встала и пошла прочь. Серый зверь спокойно последовал за ней.

Лиридия, стоявшая у клетки, на Тимбера даже не взглянула. Она приблизилась к своей наставнице, а та нежно погладила девушку по плечу. Затем обе скрылись где-то за деревьями.

Снова спустившись на берег, Тимбер застал Агидаля, сидевшего на выступившем сосновом корне. Человек накинул себе на плечи тяжёлый кожаный дождевик, и даже натянул на голову капюшон.

– Холодно, – произнёс Тимбер, дабы хоть что-то было сказано. Посыльный не ответил.

Фыркнув, молодой нуониэль твёрдой походкой зашагал вперёд по гальке, пока не дошёл до воды. Мелкие волны, лениво хлюпали о круглые камушки. Тимбер долго стоял, глядя на горизонт. Потом он так же неожиданно пошёл обратно, взобрался на опушку, отломал от клетки крепкую жердь и стал копать землю, возле Белки. После нескольких резких взмахов сделалось очень тепло и пришлось скинуть дождевик. Через несколько минут Тимбер снял и льняную рубаху. Земля оказалась влажной, и, дабы не вымазать штаны, Тим разделся до трусов.

Разделив свои веточки на две части, он скрутил каждую из них в объёмный узел, чтобы не мешали работе. Нуониэль кряхтел, старался. Деятельность занимала его. Пусть никто не хочет с ним разговаривать! Они сколько угодно могут думать, что волков убили из-за него! Это нелепо! Да, требовалось принять решение. И быстро! Мог ли Ланко Сивый гарантировать, что варвары не тронут союзниц? Сразившись с этими морскими налётчиками, выжил бы он – юный посол? Яростны и искусны в бою люди полуночи, а покинувший Школу нуониэль посетил всего несколько уроков ратного дела. По правде сказать, он только и умел, что вынимать из ножен меч. Тренировал он этот приём каждый день. Даже если рядом не оказывалось меча, Тим использовал палку. Кривую, короткую – совсем не похожую на тонкие, остроконечные мечи братьев. С палкой Тимберу нравилось больше, ведь с ней движения выходили ладно.

Когда работа была завершена, Тим оделся, вытащил из кустов мешки с вещами, отыскал там топорик и нарубил из сломанных клеток дров для костерка. Он решил сидеть у огня до тех пор, пока союзницы не вернуться: самолично хоронить Белку и других волков Тим не хотел.

Первым на опушку поднялся посыльный. По-свойски взяв топорик и нарубив несколько полешек, Гиди подсел к костерку. Порывшись в вещах, которые они успели стащить с «Пёрышка», человек расстроился: из съестного имелось лишь несколько варёных рыбёшек. Они лежали в корзине-плетёнке, завёрнутые в тонкую промаслённую кожаную тряпку. Кто тащил корзину – уже и не вспомнить, но впопыхах её, видимо обронили, и от этого, снедь обильно присыпало песком. Агидаль сходил к берегу и помыл варёных рыбёшек, отчего они ещё больше развалились. Когда он вернулся, на опушку пришли и союзницы. К общему столу девушки добавили вдоволь брусники, горсть лесных орехов и трёх зайцев, пойманных волком.

Готовили зайчатину молча, ограничиваясь лишь вопросами о том, имеются ли кастрюли, шампура, соль и прочая бытовая чепуха. Союзницы ловко разделали длинноухих, и вообще, ни в чём не уступали опытному Агидалю по части походной жизни.