bdsa.ru›сводки-совинформбюро

Беглец

Ночью на переднем крае 4-ой кавалерийской дивизии все небо полыхало от взлетающих осветительных ракет. Возникало поганое чувство, что немцы замышляют очередную каверзу. Прибывший командир эскадрона приказал углубить окопы и отрыть запасные позиции для пулемётов и стрелков, готовиться к обороне. У старшины на душе стало тоскливо, а сердцем почувствовал холодок в груди.

Из опыта Гончарук знал, немцы плотную оборону войск старались обходить и в результате наши части оказывались в окружении. Пётр Андреевич, решительно прервал мрачные мысли и пошёл отдавать необходимые распоряжения. Командиры отделений нехотя поднимали бойцов и заставляли обустраивать позиции. Вместо сна кавалеристы проводили земляные работы. Стук лопат, собственно, и заставил немцев нервничать и ещё интенсивнее пулять ракеты в хмурое небо.

Рассвет выдался пасмурным. Среди нависших облаков редко мелькали разрывы, через которые прорывались первые лучи солнышка.

Утром, часиков в восемь на позиции конников в одиночку пошёл немецкий танк. Гончарук приказал своим приготовиться, но огонь не открывать, поскольку вели себя гитлеровцы явно провокационно. Стало понятно – ведётся своеобразная разведка боем. Решение на ответные действия созрело мгновенно. Оставив за себя командира отделения, старшина бросился к позициям артиллеристов, что были неподалёку скрыты за небольшим холмом. Найдя командира Гончарук, предложил:

– Смотри что творят, совсем обнаглели, давай проучим?

Артиллерист живо отреагировал:

– Первый и четвёртый расчёты к бою! Бронебойным заряжай! По одиночному танку…! Первое орудие! Огонь!!!

Старшина сходу оценил замысел. Пока первое орудие отвлекало вражеских танкистов на себя, они, сделав разворот в сторону атакующих, подставят свой борт под выстрелы четвертого орудия. Так и оказалось. Последовала команда:

– Четвёртое орудие! Бронебойным! По танку! Огонь!

Прогремел выстрел. Снаряд ушёл мимо и рванул рядом с нашим окопом, посеяв панику. Один, особо впечатлительный боец, выскочил из стрелковой ячейки и, петляя как заяц, спотыкаясь и падая, рванул в тыл. Гончарук бросился на перехват, да где там. Беглец скрылся в кустарнике. Танк тем временем, получив отпор, восвояси ушёл.

Смачно выругавшись, старшина отправился осматривать позиции взвода, готовясь к докладу командиру роты. Оттягивая неприятный момент общения, Пётр Андреевич подолгу задерживался, беседуя с молодыми бойцами. Бросив взгляд в тыл, остановился поражённый: Пригибаясь к земле, трусцой к окопам семенил недавний беглец. На душе полегчало. Перехватив бойца, старшина спросил:

– Ты же убежал, или забыл что-то прихватить?

– Жизнь свою забыл, огрызнулся вернувшийся. Там, – махнул он рукой в тыл, – меня особисты перехватили. Без разговоров повели в сторону выкопанной ямы. Карабин отобрали. Поставили на краю. Я заглянул, а там…, мать честная, стрелянные валяются. А мне и говорят: «Ну, что боец, выбирай…, к ним пойдёшь, или на передовую?» Я на колени упал, стал каяться…, не помню от страха что плёл и что делал…

В общем подняли они меня за шиворот, поставили на ноги и один говорит: «Твоё счастье, что оружие не бросил. Забирай и иди воюй. Второй раз попадёшься, пеняй на себя…». Вернули мой карабин, повернули в сторону фронта и дали небольшого пинка для ускорения…

Боец имел жалкий вид. Стоял сгорбленный и виноватый:

– Ладно, – махнул рукой старшина, – иди на своё место.

Происшествие бурно обсуждалось в окопах. В результате больше случаев бегства в дивизии не было.

Из журнала боевых действий 4-ой кавалерийской дивизии.