– Для начала вот тебе экземпляр. – Он дал вакуумный пакет в руку.

– Ого, – ощупала квадратик, не имея возможности его увидеть. – Спасибо, положи на стол, – я уже и забыла про “мутотигра”. – Какие у него хоть способности?

– Почти все большие кошки обладают тепловым зрением сквозь несколько преград, способны контролировать меланин, то есть подстраивать окрас как хамелеоны, и хорошей силой.

– Офигеть, что за жесть! – было удручающе слышать про такие издевательства над животными. – Ладно, хватит… Что-нибудь про газ?

– Не газ, там используются частицы кое-каких растений и вещества животных, они лишают зрения, при активации защитного режима, что очень удобно. Раньше использовались парализующие вещества, но это было более травмоопасно и вредоносно для созданий в клетках.

– Какая забота…

– Почти все большие кошки обладают тепловым зрением сквозь несколько преград, способны контролировать меланин, то есть подстраивать окрас как хамелеоны, и хорошей силой.

– Офигеть, что за жесть! – было удручающе слышать про такие издевательства над животными. – Ладно, хватит… Что-нибудь про газ?

– Не газ, там используются частицы кое-каких растений и вещества животных, они лишают зрения, при активации защитного режима, что очень удобно. Раньше использовались парализующие вещества, но это было более травмоопасно и вредоносно для созданий в клетках.

– Какая забота…

– Конечно, Лиза, они – это самое важное на базе. Есть одно но, – я напрягаясь. – Вещество обычно действует два часа, этого достаточно, чтобы найти взломщика или разрулить ситуацию.

– Но у меня не так… Почему? – умолчала об эпизодичности.

– Я увидел, что твоя кровь реагирует на один компонент. От него у некоторых видов сов начинается быстрое деление участков ДНК, отвечающее за их острое, стократное зрение.

– А причем тут я и сова? И почему разработчики для лишения зрения взяли компонент, который наоборот делает зрение зорким? Хоть и у сов…

– Попробую объяснить простыми словами. Вступая в реакцию, частицы не принимаются человеческим организмом из-за физической невозможности создать такое же зрение, и организм начинает сопротивляться, наоборот, лишая его. Это стандартная схема противодействия. Работа этих участков ДНК блокируется.

– Так, допустим. А почему ты не ослеп?

– Я метаморф, Лиза, во мне столько намешано, мое зрение может стать острым, если я выпью кровь. То есть организм способен это сделать. Значит ему эти частицы ни о чем. Разве что, там, при красном освещении я стал просто лучше видеть.

– А как же другие вопросы? Почему до сих пор я не вижу, почему я иногда слышу лучше, почему нас тянет друг другу? Может там какие-то частицы страсти летали?

Мужчина хмыкнул. А я бы хотела вновь залипнуть на его кривоватую будоражущую улыбку, но пока передо мной был лишь черный экран.

– Это вряд ли. Иначе ты стала б фригидной, например. И наоборот, чтобы создать частицы, которые вызывают страсть, надо найти полностью фригидных животных и попытаться найти в их днк этот участок. Потом добиться такого же прекращения деления клеток… В общем, не важно, все равно таких животных не бывает, эволюция предполагает размножение все-таки… Лиза, скажи, ты уверена, что раньше не замечала за собой способностей?

Что он хотел сказать? Я, конечно, могла быть хитрой, ловкой, уболтать, но сверх чего-то… я бы заметила. О чем ему и сообщила.

– Дело в том, что у тебя чувствительны гамма-клетки. Но они спят. Как вариант, твой слух это одна из пробудившихся способностей.

– Он у меня не всегда такой чувствительный, замечу.

– Возможно, еще идет период стабилизации. Мне кажется, это не все способности. Скорее всего тот распылитель в лаборатории тебя пробудил. В идеале еще бы взять твою спинномозговую жидкость, кожный соскоб, выделения…