Сокол. Право на счастье Валерия Брайт

Алина

Сижу на кровати, укутанная в спортивный батник, который принадлежал Роме. Это единственная его вещь, что впопыхах я успела взять, с нашей старой квартиры на окраине города. После похорон брата, Сокол буквально приволок меня к себе в дом и оставил в комнате наверху, одну. Пять лет не появлялся в нашей жизни. В один день просто исчез ,а сейчас ведёт себя как хозяин моей жизни.

– Черт бы тебя побрал Матвей. Если бы не ты, Ромка был бы сейчас жив!!!

В комнате полумрак, свет от уличного фонаря слабо пробивается через занавески, отбрасывая на стены тени, которые кажутся живыми. Гулкие голоса людей снизу, всё ещё смутно доносятся до меня. Никого из них, кроме Матвея я не знаю. Есть ещё какой-то Егор. Я несколько раз слышала это имя от брата, но лично с ним не знакома. Они все что-то обсуждают, наверное, вспоминают Рому, но я не хочу слышать их слова. Меня душит пустота.

Брат всегда был рядом. С детства. Мы с ним были как одно целое, он знал мои мысли раньше, чем я успевала их произнести. После смерти родителей он заботился обо мне. Несмотря на то, что он старше меня всего на четыре года, он заменил мне обоих родителей. Его отсутствие теперь невыносимо. Как будто вырвали половину души.

Дверь открывается, и в комнату входит Матвей. Грудь сразу наполняется тяжёлой яростью, которая поднимается всё выше, как пламя, готовое испепелить всё вокруг. Матвей. Тот, кто втянул Рому в свои грязные дела. Тот, кого я всегда ненавидела за то, что он изменил моего брата.

– Что тебе нужно? – резко встаю с кровати, ноги едва держат, но гнев придаёт сил. – Зачем ты притащил меня сюда?

– Алина… – начинает он хриплым голосом.

Но я не даю ему договорить. Сжимая кулаки, срываюсь с места и бросаюсь к нему. Удары один за другим обрушиваются на его грудь. Мои кулаки глухо стучат о его куртку, но я не чувствую ни боли, ни усталости. Только ярость.

– Это ты! – кричу, надрывая голос. – Это из-за тебя его больше нет! Это ты его втянул в свои чёртовы дела! Я всегда говорила ему держаться от тебя подальше, но он тебя слушал, а не меня! А ты просто пропал и оставил его одного со всем этим дерьмом! Ты…Ты во всем виноват.

Матвей не пытается защищаться, только сжимает челюсти и позволяет мне бить его. Его руки остаются опущенными. Мои кулаки болят, но я продолжаю.

– Ты хотел его контролировать, использовать! Ты знал, чем это закончится, и всё равно втянул его в это! – я ору, не в силах остановиться. – Ты убил его!

– Алина, у меня давно другая жизнь, и это же я когда-то предлагал твоему брату, но он отказался. – тихо говорит он, наконец поднимая руки и аккуратно хватаясь за мои запястья, останавливая мои удары. – Поверь, я тоже хочу знать, кто его убил. Я найду этого человека, клянусь. Рома был мне как брат.

– Брат?! – вскидываю голову, отталкивая его руки. – Он был МОИМ братом, а не твоим! Ты бросил его в эту яму! Если бы не ты, он был бы жив!

– Я ничего не мог сделать, – Матвей сжимает губы, явно пытаясь успокоить меня, но это только сильнее злит. – Я не был рядом, когда это случилось. Но я разберусь с этим.

– Ты? Разберёшься? – горько смеюсь, сквозь слёзы, которые сами собой начинают катиться по щекам. – От тебя одни проблемы! Убирайся, слышишь? Я не хочу тебя видеть! Ты всегда приносишь боль и разрушения. Исчезни из моей жизни! И отвези меня обратно!

– Будет безопаснее, если ты останешься у меня. Я…

Его слова звучат настойчиво, словно он уже решил за меня. Я сжимаю кулаки, дыхание сбивается от нарастающей злости. Как же он меня раздражает! Вся эта его самоуверенность, этот холодный, невозмутимый взгляд. Он думает, что может так легко вмешаться в мою жизнь после всего, что случилось?

– Мы же как-то жили без тебя всё это время. Ты мне не нужен, слышишь?! – Я резко толкаю его в грудь, вкладывая в этот жест всю силу своего отчаяния. Но вместо того чтобы пошатнуться, Матвей остаётся на месте. Его глаза вспыхивают, и в следующую секунду он резко хватает меня за плечи, сжимая так, что я едва могу вырваться.

– Прекрати истерить! – кричит он мне прямо в лицо. Он смотрит в глаза так пристально, что я чувствую себя пойманной в ловушку. – Я не знаю, кто и почему убил твоего брата, но пока я не выясню всё, ты останешься здесь! Прими это как факт.

Его хватка ослабевает, и он медленно отпускает меня, позволяя сделать шаг назад. Но в груди пылает огонь. Сердце колотится так, словно сейчас выскочит из груди, а мои руки дрожат от подавляемого гнева.

– Ненавижу тебя! – слова слетают с моих губ.

– Сколько угодно! – фыркает он, в голосе едва заметная насмешка, словно ему плевать на мои чувства. Его глаза сверкают яростью, но голос остаётся спокойным, холодным, как сталь. – Но ты должна понять одну вещь, – он делает шаг вперёд, приближаясь так близко, что я чувствую его тепло, – здесь ты в безопасности. А если ты хочешь отправиться вслед за братом, то, пожалуйста, вперёд.

Он резко отступает в сторону, освобождая мне путь. Жест этот настолько внезапный, что я едва удерживаюсь от того, чтобы не броситься к двери.

– Но тогда не прибегай ко мне за помощью, когда Ромкины дружки приставят пистолет к твоему виску, – говорит он с ледяной уверенностью. Его слова, врезаются в мои мысли, заставляя мурашки пробежать по коже. – А если ты думаешь, что твой брат был таким святым, то ты очень плохо знала его.

Слова ударяют по мне, как пощёчина. Я невольно задерживаю дыхание, стараясь переварить то, что он сказал. Как он смеет? Рома… он был всем для меня. А теперь этот человек, которого я ненавижу всем сердцем, осмеливается говорить такие вещи!

– И да, – продолжает Матвей, его голос звучит мягче, но от этого не менее угрожающе, – если тебе так будет легче, можешь винить меня во всём.

Я стою молча, несколько секунд просто смотрю на него, пытаясь осмыслить слова. В голове пульсирует одна мысль: я действительно его ненавижу.

В полиции сказали, что это ограбление. Но что, если Матвей прав? Что, если человек, убивший Рому, придёт за мной? У меня холодеет внутри, и на мгновение я чувствую себя маленькой и беззащитной. Может, Матвей действительно единственный, кто может меня сейчас защитить?

Я пытаясь взять себя в руки. Взгляд упирается в пол, и я тяжело выдыхаю.

– Я хочу побыть одна, – наконец произношу.

Матвей кивает, его выражение смягчается, хотя в глазах всё ещё пылает напряжение.

– Если что-то нужно, моя комната прямо по коридору, – говорит он, всё ещё наблюдая за мной, словно надеется, что я передумаю.

Затем он разворачивается и уходит, закрывая за собой дверь. Комната снова погружается в тишину, но теперь она кажется ещё более удушающей.

Матвей

Я, Егор, и еще несколько парней, которые знали Ромео, пошли в его старый любимый бар. Вернее, тот, который был когда-то его любимым местом. Бар уже не тот – вокруг пьяный гул, сигаретный дым застилает потолок, а за стойкой стоит какой-то новый бармен, который даже не знает, кто такой Ромео. Мы садимся за стол в углу, подальше от всех. На столе тусклый свет, который, кажется, лишь подчёркивает мрак в душе. Мы молча заказываем выпивку, каждый погружен в свои мысли. Черт! Ром, ты куда вновь вляпался… В этот раз я никак тебя не смогу вытащить.

В голове тяжело от воспоминаний. Я прокручиваю их снова и снова. Алина права, обвиняя меня. Но она много не понимает и не знает. Для неё всё просто – есть чёрное и белое, и я, по её мнению, всегда был на тёмной стороне. Она не изменилась за всё это время. Та же бесящая, как и пять лет назад. Как только она появлялась в комнате, между нами всегда вставала стена неприязни. Мы как два бойца на ринге, только вечно на разных сторонах.

Я поднимаю стакан и оглядываю компанию. Егор что-то бубнит под нос, наклонившись к своему бокалу. Остальные молча смотрят в пустоту. Никто не хочет начинать разговор, потому что никто не знает, что сказать. Какое тут вообще может быть слово утешения?

С Ромой мы дружили со школы. Помню, как всё начиналось. Глупые подростковые замашки, вечные шалости и планы на будущее, которые теперь кажутся такими наивными. Алина всегда вмешивалась, всегда цеплялась ко мне, даже когда мы с Ромео были детьми. Ей вечно всё не нравилось. Строила из себя правильную девочку, будто была старше нас на десятки лет. Всегда пыталась нас воспитывать, особенно Ромео. Он для неё был чем-то вроде проекта, который нужно исправить, сделать "идеальным". Она никогда не понимала, что Ромео – не тот, кого можно изменить. Он всегда жил на своих правилах. А я, в её глазах, был только плохим влиянием. После смерти их родителей он заботился о ней. Но она не знала и не видела, что он делал, для того чтобы она ни в чем не нуждалась.

Ромео всегда оказывался между нами. С одной стороны – его сестра, с другой – лучший друг. Он играл роль рефери в этих вечных битвах, пытаясь как-то сгладить углы, хотя это было бесполезно. Но теперь его нет. Был… Этот факт никак не укладывается в голове. Пустота, которая образовалась на месте Ромео, тянет меня вниз, словно чёрная дыра. Несмотря на то, несколько лет мы с ним не общались он всегда был моим другом

– Тяжело, да? – неожиданно говорит Егор, вырывая меня из мыслей.

Я молча киваю. Что тут ещё сказать?

– Так вот ты где? – нежный, почти мурлыкающий голос раздаётся за спиной, и я ощущаю, как меня обнимают сзади. Её тёплые руки скользят по груди, а губы касаются шеи, оставляя лёгкий поцелуй.