Через несколько минут в палату вместе с ней зашел врач лет пятидесяти со смешной лысиной, и доброй улыбкой. Егору, глядя на него, почему-то тоже захотелось улыбнуться. А может, он просто был рад, что жив.

– Ну как себя чувствуете молодой человек?

– Нормально.

– Голова болит? Кружится? Тошнит?

– Голова болит немного, но несильно. И рука чуть-чуть.

– Вы, Егор Викторович, можно сказать, в рубашке родились. Внутренние органы не повреждены, небольшое сотрясение и перелом руки. Пару дней у нас полежите, а потом посмотрим на ваше состояние. Мамочка, вы долго не задерживайтесь, сыну нужно отдыхать. Да и вы устали, всю ночь рядом просидели.

– Конечно, спасибо вам большое. – Светлана Николаевна присела на стул рядом с кроватью, взяла Егора за ладошку и тихо заплакала. Слезы подкатывали к горлу все время, пока ее мальчику делали операцию на руке и пока он не приходил в себя. Когда же сын наконец подал голос, мама дала себе волю, и ее отпустило. Она никогда не любила показывать перед детьми свои переживания и тем более слезы, да и плакала очень редко. Но страх за Егора был такой сильный, что Светлана не выдержала и просто всхлипывала, боясь отпустить его руку.

– Мамочка, не плачь, пожалуйста. Все хорошо, и мне уже совсем не больно. – Егор гладил маму по голове, которую она опустила рядом с ним, он словно старался забрать весь ее страх.

– Ты так меня напугал, сынок. Чтобы больше никаких драк. А если почувствуешь, что тебе или Диме грозит опасность, сразу звонишь отцу. У меня и папы сегодня седых волос прибавилось. – Мама старалась быть строгой, но дрожь в ее голосе превращала слова из наставлений в просьбы. – Просто я очень сильно испугалась за тебя, малыш.

– Мам, я тебе обещаю, что если ко мне, к сестре или к друзьям никто не будет приставать, то и драться я тоже не буду.

Светлана Николаевна погладила Егора по светлым волосам, которые немного выгорели на солнце, и лишь тепло улыбнулась. Она знала, что, когда дело касалось близких, стоять и смотреть Егор никогда не будет.

– Кстати, а где Настька? А то сеструха тоже испугалась.

– Настя у Димы дома. Осталась сегодня на ночь. Папа все это время тоже был с нами, поэтому оставить ее было не с кем. Через пару часиков обещал освободиться.

– Мне кажется, Настя любит Диму больше, чем меня, – проворчал Егор.

– Ты, что, сынок. Ты же ее родной брат. А Дима – очень хороший друг. Просто она еще маленькая и легко привязывается к людям.

– Ладно, Димону потом скажу спасибо, что он Настьку защитил.

Они еще минут двадцать о чем-то говорили, пока Егора не начало сильно клонить в сон. Погружаясь в дрему, он чувствовал теплую мамину ладонь, которая перебирала волосы, и улыбался. Как бы сильно ни болели рука и голова, ему сейчас было хорошо. Хорошо и спокойно.

***

Дима же очень долго не мог сомкнуть глаз. Настя спала у него в комнате, а он на одну ночь перебрался в зал. Страх за друга не давал ему спокойно уснуть, и он просто лежал, открывая и закрывая глаза, глядя в потолок, который был слегка голубоватым от холодного лунного света. Через два часа, после того как все разошлись по своим комнатам, Дима услышал, как кто-то медленно и почти бесшумно подходит к дивану. Он повернул голову и увидел Настю, которая держала в руках коричневого мишку и сонно потирала глаза.

– Ты чего не спишь? – шепотом спросил он, чтобы не разбудить родителей.

– Я пить захотела.

Дима лишь вздохнул и поднялся с дивана. Он налил Насте стакан и наблюдал, как она взяла его и направилась к месту его ночлега. Кухня и гостиная в квартире были смежные. Девочка медленно пила воду, смакуя каждый глоток, и, кажется, никуда не спешила. Видимо, совсем не хотела идти обратно спать. Дима аккуратно присел рядом и взял в руки мишку, которого она положила рядом с подушкой.