– Посиди здесь, – говорит мне отец, и передаёт мне в руке ещё плачущего Эла, – береги его, я скоро вернусь.

– Куда ты?

– Слышишь? – спрашивает он, указывая на дом, – там ещё есть люди, им самим не выбраться.

– А мама где? Она ещё в доме?

– Нет, нет, с ней всё хорошо. Я её найду. Посиди здесь, скоро всё закончится, хорошо? – он стоит передо мной на одном колене, целует меня в лоб, затем целует Эла, – ну, ну, малыш, тише, – говорит он Элу, который продолжает плакать, затем поднимает взгляд на меня, – я скоро, сынок, – и убегает.

Вокруг нас тяжёлое дыхание людей, крики, кашель, шёпот и стоны. Их одежда в некоторых местах опалилась, у кого-то образовались ожоги. Прозрачные волдыри на их пальцах, на их ногах, плечах, на их лице, и они кричат от боли и от ужаса. Кто-то потерял своих родных, кто-то сожалеет, что не вынес все вещи, у кого-то в квартире ещё остались животные. Им больно, им страшно, им тяжело.

Это слышно из криков, разговоров, причитаний и шёпота.

Люди приходят и уходят, бродят в поисках родных, валятся без сил на землю. Эл, наконец, перестаёт плакать и сладко засыпает, посасывая соску. Отца всё нет.

Со стороны дома продолжают бежать чёрные от копоти люди. Они бегут в обгоревших обносках, что несколько минут назад были одеждой, а на месте дырок в одежде – красные пятна, волдыри, кровоточащие раны. Родители, их дети, старики… Все бегут прочь от ужасного огнедышащего монстра, падают на зелёную траву и жадно глотают воздух, но кашель душит их. Навстречу к некоторым из людей бегут наши соседи, которые секунду назад сидели рядом с нами.

Отца всё нет.

Слышен лай собак, дребезжание птичьей клетки и хлопанье крыльями, жалобное мяуканье кошек.

Отца всё нет.

Слышен рёв сирен, слышны крики людей от боли, кашель и отхаркивания. Слышны стоны и тяжёлые хрипы.

Отца всё нет.

Я сижу, всматриваюсь в густой дым, пытаюсь различить знакомые силуэты, но с каждым новым разочаровываюсь всё больше. Сильнее боюсь и крепче сжимаю маленького Эла в объятиях.