Лишь в процессе его назидательной речи, я поняла, что он говорит о нас, как о сложившейся команде. Вернее, о нас троих, примкнувшим к их большой группе, которая, как оказалось, не ограничивается пятью людьми.

– Почему просто не обойти город, если там все кишит? – поинтересовался Гела.

– В городе наши люди. В основном женщины и дети. Семнадцать человек. Мы заняли здание на расчищенной территории. Но сейчас туда хлынуло стадо с западной части. Мы как раз их отстреливали. За людьми нужно вернуться и вывести.

– Вы давно такой большой группой?

– Нет. Собирались постепенно. Многих потеряли. Но теперь с вами нас двадцать пять.

– Вы нас в плен что ли взяли? – удивился Гела.

Игнат уставился на него в недоумении.

– Мы можем сделать вид, что не встречались, – с обидой пробурчал он.

– Игнат хочет сказать, – вступила ровным глубоким голосом Рената, – что мы приглашаем вас присоединиться к нашей группе. А точнее, просим помочь вывести наших людей. Это не наши дети, не наши родственники, это люди, которые стали нашими одним днем, которые нуждались или нуждаются в защите, как сегодня вышло с вами, Соня. – Я мысленно поблагодарила ее за то, что она не говорит обо мне в третьем лице, – Или которые пришли на помощь нам. Мы с вами уже сразились на одной стороне, и вы показали себя отличными бойцами. Но даже если бы это было не так, мы бы все равно предложили держаться вместе. Для нас это выглядит естественно.

– Вы тоже идете на юг? – спросил Марк.

Рената снисходительно улыбнулась. Взгляните на карту Марк. Игнат, продолжай.

– Вот столько городов нам еще обходить после того, как мы выведем своих людей. Это затянется на месяцы и годы. А не за горами зима.

– И что вы предлагаете?

– Обосноваться в тихом безопасном месте. Временно. На год или два. В лучшем случае год.

– И расчищать трассу, – сообразил Марк.

– Да. Чтобы сесть потом на автомобили и ехать на юг спокойно. Толпой мы уже пытались это делать. Слишком много потерь. Нам нужно осесть.

– И вы хотите начать с этого города?

– Да. А осесть в окрестностях.

КОММУНА

***

В одном месте оказались десятки незнакомых между собой людей. Они стали жить день за днем бок о бок в незнакомом необустроенном для жизни клочке земли. Поначалу там не было ни правил, ни наказаний, ни наград, ни иерархии, ни власти. Но вскоре начали возникать законы, негласные, не навязанные кем-то, кто все равно оказался бы беспомощным перед лицом большинства, но самими жителями обители. Так зарождалась наша коммуна.

Мы – бывшие жители «сот» большого города. Изолированных квартир или домов за высокими кирпичными заборами, где ближайшие соседи не знают друг друга. Коммуникация если и возникала, то либо в деловых, либо в развлекательных целях. Для жизни и выживания люди не были нужны друг другу. Существовали номера: 01, 02, 03, 112. В зависимости от проблемы приезжала та или иная бригада и решала вопросы. Никаких самостоятельных коллективных усилий не требовалось.

Помню, как в детстве меня угнетала монотонность и предсказуемость жизни. И вот эта вот предупредительность во всем, лишающая возможности испытать хоть какой-то азарт, притупляла любые эмоции. И одиночество. Мне не было одиноко только в летних лагерях, куда меня отправляли на одну смену, потому что остальное летнее время было посвящено семейным путешествиям. Только ближе к окончанию школы я выторговала себе лагерь на все лето. И все равно во время игр подобных «Зарнице», осовремененных в квесты различной тематики, я сокрушалась: это все не по-настоящему. Вот бы враг был реальным, вот бы опасность – смертельной.