Щёлкал, раз за разом, затвор фотоаппарата.

***

Едва он перестал направлять на неё объектив, как улыбка, впрочем, довольно искренняя и естественная, сползла с лица Софии. Она торопливо поравнялась с Ником, спросила несмело:

– Ну, как?

Вместе они просмотрели снимки.

– Значительно лучше! – протянула София в конце.

– Они потрясающие! – уточнил Ник, а, когда она посмотрела не него, точно он был настоящим Нарциссом, добавил: – Вот, что значит, внимание к недостающему! Этим фото не хватало Вас!

София улыбнулась на этот раз прямо Нику, посредника в виде линзы больше не было.

– Ну, вот, и улыбаться стало полегче… но я, конечно, оставлю свои комментарии при себе!

Он сделал вид, будто закрывает рот на замок, и куда – то отбрасывает ключик.

– Что, и дар речи пропадёт?! – уточнила София со странной полунадеждой – полупаникой в голосе.

– Ну, нет уж! – мигом ответил Ник. – Может, в честь победы над фотопленкой, выпьем кофе где —нибудь?

– Кофе в такую жару? – с сомнением скривилась София.

– Ну, тогда я угощу тебя мороженым, София! Лучшим в Риме!

Ник назвал её на «ты»? То есть, она не ослышалась? Почему бы и нет!

– Уже лучше! – смилостивилась София.

***

Ник усадил её за столик в каком – то маленьком, но донельзя уютном кафе. Расторопный официант, почти мальчик, принял заказ – много любимого дынного мороженого для очаровательной синьорины. Когда София удивилась, почему он не заказал себе тоже, Ник ответил, что с удовольствием урвет ложечку —другую её лакомства… София, рассмеявшись, снова назвала его наглецом.

– Я такой и есть! – беззастенчиво подтвердил Ник. – А вот тебе не повезло: жизнь связала тебя со мной!

– Один стакан мороженого в твоем обществе обойдётся мне так дорого?! —София отложила в сторону меню, которое вертела в руках, привстала: – Тогда я, пожалуй, вернусь к фонтану…

– Не уходи, София! Сядь! – он смотрел на неё снизу. – Снова ты всё воспринимаешь слишком серьёзно! Я никому свою свободу не отдам!

– И я не отдам своей… – почему – то с грустью прошептала София, опускаясь назад на сидение.

Некоторое время они молчали.

София спросила первой, пододвинув ближе к нему вазочку с мороженым, когда его принесли:

– Ты дорожишь ею, как тем, что всегда было с тобой или, как тем, что ты вновь обрёл?

– Мне казалось, свобода едина!

– Нет! – уверила София, покачав головой. – Вот я свою вернула себе только недавно! До приезда в Рим! Собственно, я потому и здесь…

– Благодаря ей? —уточнил Ник

– Из —за неё! – поправила женщина. – Всё, что было до неё, оказалось пустой тратой времени… И поэтому, свобода – то, что ценнее всего!

– Что бы это значило? – полюбопытствовал Ник.

София явно была против продолжения этой темы или, по крайней мере, в отношении себя, а потому спросила:

– Так, что же?..

***

Это София думала, что Ник, в большей степени, мальчишка. Он же подумал, что, видно, её кто- то страшно обидел, и там, где это случилось, она не смогла остаться, едва обнаружила возвращённую ей свободу в своих ладонях. Ещё Ник подумал, что это произошло совсем недавно, и говорить об этом было для неё болезненно.

Кто же мог предать, а после отказаться от этой милой женщины?

Только дурак…

– Так, что же?..

Смотрела она пытливо, прямо Нику в глаза. София сидела, подперев подбородок одной рукой, а другой помешивала ложкой подтаявшее мороженое, обратившись в слух. Ник слышал как – то, что в чужом горе можно позабыть своё, если им проникнуться, в конце чужой истории найти начало собственной.

– Я не знаю ничего другого, София! Свобода – единственное, что есть у меня, на что никто никогда не посягал!

– А если вдруг найдётся тот, кто решит забрать её, ты готов ей поступиться? – спросила привлекательная женщина, сидящая напротив него.